В конце дорожки мы остановились. Я изучала взглядом обветшавшие ступени крыльца, хилую дверь, косо висящие на разбитых окнах ставни, маленькие потрепанные непогодой фигурки демонов, вырезанные на спиральных колоннах, стоящих по обе стороны крыльца. Честно говоря, я вовсе не разделяла уверенности Локвуда, что все окажется так легко и просто. Одну стену дома обвивал ползучий кустарник, от него шел сильный сладковатый запах. Воздух был теплым и спокойным. Джордж поднялся на крыльцо, заглянул в грязное окно рядом с дверью.
– Ничего не вижу, – сказал он. – Ну, кто идет первым?
– Сегодня Люси, – ответил Локвуд.
– Опять? – нахмурилась я. – Почему всегда я?
– Не всегда. Я первым заходил в дом миссис Баррет, не так ли? А Джордж первым подходил к железному гробу.
– Да, но перед этим я…
– Не спорь, Люси. Сегодня твоя очередь. Не волнуйся, мы рядом. Между прочим, я не думаю, что этот дом чем-то опасен. В нем сохранились только экстрасенсорные следы воспоминаний. И, возможно, нужные нам бумаги.
– Экстрасенсорные следы. Это и есть Гость, Локвуд. Агрессивная экстрасенсорная память… Ну ладно. А не могли бы мы прийти сюда в менее опасное время, днем например?
Разумеется, ответ на свой вопрос я знала заранее. Слабые экстрасенсорные отпечатки событий и воспоминаний можно уловить только после захода солнца. В ночном мраке они оживают и начинают шевелиться.
Я толкнула дверь, ожидая, что она может быть заперта, или ее заклинило, или то и другое вместе. Ничего подобного. Дверь беззвучно открылась, и на меня дохнуло тленом. По коже побежали мурашки, волосы на затылке зашевелились. Впрочем, ощущение было не очень сильным. Может быть, Локвуд и прав. Может, в этом доме нет настоящих Гостей. Просто бывший хозяин много лет занимался здесь жутковатыми оккультными исследованиями, может, пытался вызывать души умерших, ставил мерзкие опыты, а затем сам умер страшной смертью. Подобные события бесследно не проходят, и память о них не уничтожишь с помощью освежителя воздуха.
Кроме всего прочего, я агент-парапсихолог, и так далее, и так далее. Знаю-знаю, я должна делать свое дело.
Не задерживаясь больше на пороге, я шагнула в дом, в открывшуюся передо мной темноту.
Хорошая новость заключалась в том, что ничто мертвое или злобное не бросилось на меня сразу же, как только я вошла в холл. И на том спасибо. Затем я прислушалась, что делаю автоматически, оказавшись в подобном месте. Ничего. Ни экстрасенсорных голосов, ни шумов, ни криков. Полная тишина, только легкий шорох за спиной – это Локвуд с Джорджем протиснулись в дверь вслед за мной и положили на пол свои рюкзаки.
Впереди открылась пустая комната, похожая на пещеру с высоким потолком. Сильный запах сырости и плесени. Я выключила фонарь – тоже как обычно. Вокруг стало темно, но не слишком, и вскоре я начала различать окружающие меня предметы. Лучи лунного света падали в дом сквозь прорехи в крыше, освещая лестницу в дальнем конце холла. Лестница эта была изогнутой, потемневшей и местами разрушившейся от много лет ливших на нее дождей. Местами она была забита мусором, кое-где от ступенек отвалились доски. Перила густо обросли грибком, между плинтусом и стеной пробивались пучки травы. Потолок был покрыт белой коркой плесени. По всему холлу валялись груды сухих коричневых листьев, они шуршали под ногами словно бумага.
На стенах я не заметила ни одного граффити, как это обычно бывает в заброшенных домах. Это лишний раз показывало, какой дурной славой пользуется это местечко. Нигде не было видно никакой мебели, если не считать идущей под потолком рейки из красного дерева – в старину к таким рейкам подвешивали картины. Отодранные от стены полосы обоев покачивались в потоках теплого воздуха, который мы принесли с собой с улицы. Осветительных приборов тоже не было, виднелись лишь неровные отверстия в стенах, откуда их когда-то вырвали с корнем.
Где-то среди этой гниющей помойки доктор Бикерстаф ставил в свое время эксперименты с украденными на местном кладбище… м-м… скажем так, «предметами».
Где-то здесь он и умер, а потом крысы…
Нет. Вот про крыс лучше не вспоминать. При одной мысли о них у меня начало колотиться сердце, а тревога и страх – это две самые лакомые для Гостей эмоции. Они с удовольствием питаются ими. Я тряхнула головой, чтобы отогнать ненужные мысли и целиком сосредоточиться на своей работе.
– Локвуд? – спросила я.
– Никаких пятен свечения смерти, – ответил он, пристально вглядываясь в темноту. – А что у тебя?
– Все очень тихо.
– Отлично, – кивнул он. – А у тебя, Джордж?
– Температура шестнадцать градусов, приятная и нормальная. Пока все в порядке.
– Хорошо, – Локвуд прошел немного дальше в глубину комнаты, шурша подошвами по сухим листьям. – Значит так, работаем быстро и тихо. Ищем кабинет Бикерстафа и его лабораторию, где он проводил свои эксперименты. В газете было написано, что вход в нее ведет из гостиной – так что, скорее всего, это на первом этаже. Про кабинет ничего не знаю. Если обнаружим горячее экстрасенсорное пятно, Люси при желании может попробовать прочитать оставшиеся следы – но это как она сама решит. А мы с тобой, Джордж, не вынимаем череп до тех пор, пока она не прикажет.
– Вот это правильно, – сказала я.
– Основное горячее пятно находится, скорее всего, наверху, – сказал Джордж. Голос у него был на удивление ровным, каким-то безжизненным. Возможно, так на него подействовала царящая в доме атмосфера. – В комнате с крысами.
– Если вообще они были, эти крысы, – заметил Локвуд. – Ладно, по-любому постараемся избежать этого.
Мы пересекли холл и вошли в ближайшую к нам комнату. Она тоже оказалась совершенно пустой – голые половицы и оштукатуренные стены, освещенные серебристыми лучами луны. Потолок здесь уцелел, так что в комнате было сухо. Я провела рукой по стенам, ища экстрасенсорные излучения. Ничего – просто мертвое пустое пространство.
Мы проверили следующую комнату – та же тишина. Ни перепадов температуры, ни миазмов, ни ползучего страха. Мы прошли в третью комнату, на другой стороне холла. По ее расположению и лепнине на потолке можно было предположить, что она использовалась для приема гостей, с которыми Бикерстаф пил здесь чай. Сейчас в этой комнате не осталось даже обоев, да и части плинтусов тоже. Снова лишь половицы, оштукатуренные стены и серебристый лунный свет. Меня охватило неприятное чувство – подумалось, что этот дом, как и его бывший хозяин Бикерстаф, превратился в голый, обглоданный до костей скелет.
