Если бы не удерживающие потоки, друид давно бы рухнул на пол и скорчился от нарастающей боли.
– Уйди. Расправь крылья в другом мире. Возродись малой жертвой, а не ценой погребения всего сущего.
– Я ничего не понимаю… я ничего не сделал. Какой Перекресток, какие миры? Это не Гиллем? Другая страна? – мальчик был в панике, он уже не пытался стряхнуть с себя саламандр и во все глаза смотрел на говорившего – высокого мужчину неопределенного возраста, одетого в струящиеся серебряные одежды, бледного, сереброглазого, с мерцающими белыми волосами, спадающими на пол. Тот тяжело вздохнул.
– Я попробую объяснить. Времени у нас мало: ты пробуждаешься. И если это произойдет здесь, все миры рассыплются пеплом. Перестанут существовать. – Выковыривая память из сжавшегося в комок ифирина, Аш понял нечто ужасающее: Создатель действительно не осознавал, кем является. И этого стоило бояться. Быть может, раньше сумеречник бы просто плюнул: ну, погибнет всё, ну и шим с ним. Но сейчас перед внутренним взором мелькнули изумруды чьих-то глаз. Отчаянно родных… и от этого стало невыносимо больно. И Аш не хотел, чтобы миры обратились в прах, пока он может хоть изредка видеть этот взгляд.
– Ты – Пламя Мироздания. Создатель всех миров. Я не знаю, как и почему ты потерял себя, почему не помнишь, кто ты. Это не наша вина, не Перекрестка. Иначе ты бы не пришел сюда. Но тебе нельзя здесь оставаться, иначе ты впитаешь это место в себя, пробуждаясь. Перекресток, где ты сейчас находишься, – не мир, а межмирье, держатель стихий. Исчезнет он – и придет конец всему мирозданию, – друид не совсем понимал то, что говорит, но ощущал это именно так.
– Такое важное место? Я – Создатель? Разве так может быть? И почему со мной всё это происходит? – мальчик недоумевал, в его глазах заблестели слезы. Голос задрожал.
– Ты создал это место. И оно – ключ ко всему. Потому и высвобождает твою силу. Бесчисленное множество тысячелетий назад ты связал здесь стихии единым стержнем, воссоздавая Зеркало, которое сам же и разрушил, стремясь убить Пепел. Это последнее, что ты сделал, – создал новое мироздание после того, как уничтожил прежнее. Но потом ты исчез. Наверное, переродившись, ты стер свою память, запечатал силу. Но умереть ты не мог. Ты – бессмертный, – Аш читал мысли ифирина и вспоминал легенды.
– Не могу умереть? Разве бывают такие существа, которые совсем не могут умереть? Ведь даже боги умирают… – лепетал мальчик, размазывая слезы по щекам.
– Все, кроме тебя. Ты умираешь, но всякий раз возрождаешься из собственного пепла и продолжаешь жить. Скажу лишь одно: вернись туда, откуда пришел. Найди того, кто назовет тебя по имени. Твоим настоящим именем. Тогда ты снова обретешь себя. Мне не отправить тебя назад, такой силой я не обладаю. Всё, что я могу сделать, – открыть путь. Когда тебя коснется дыхание стихий, ты сумеешь уйти. Наверное, в этот миг ты ощутишь всю свою силу. Помоги мне, не уничтожай миры, – сумеречник едва не падал на колени под давящей мощью, а мальчик стоял, как ни в чем не бывало, словно ничто не может пошатнуть его, словно он не ощущает, как сходят с ума стихии, вскипая от одного присутствия Создателя.
– Я должен тебе верить?
– Прошу тебя! Время уходит, долго мне стихии не удержать, и ты их поглотишь. Я не всесилен, я не могу противостоять тебе! Уходи!
– Я… поверю. Давай свой путь, я уйду.
Серебряное марево окутало Создателя и начало сражаться с огнем, стараясь впитать его. Пламя саламандр сопротивлялось, вырывалось, но сумеречник не отступал, усиливая напор и сгущая сияние. Мальчик закричал, согнувшись пополам и обхватив себя руками. Из согнутой спины рванулись, освобождаясь, огненные крылья. Аш упал на колени, по лбу струилась кровь из лопнувших от напряжения сосудов, но он продолжал вливать потоки в открывающийся портал.
Серебро смешалось с пламенем, вытесняя его, выравнивая свет, поднимая вверх над полом. Всё вокруг дрожало, с потолка посыпались камни, гулким эхом отстреливая от рушащихся стен. Создавалось ощущение, что трясет весь мир, и скорей всего, так и было.
И на миг Аш увидел Его. Настоящего. Его крылья и волосы словно сотканы были из золотого пламени. Крылатый, хрупкий мальчик-подросток, настолько изящный, что казался невесомым. Сияющие локоны непослушными кудрями развевались даже в загустевшем воздухе, струясь живым огнем до пола. Вот только взгляд больше не был детским. В сирени глаз золотыми искрами застыла бесконечная печаль, светящаяся даже сквозь пронзительную мудрость взгляда Создателя. Тонкие пальцы осторожно коснулись потоков Времени. Саз застыл. И тогда сумеречник услышал голос. Слова, звучавшие миг и вечность.
Идя путем Тринадцатой стихии,
Не усомнись.
Лишь ее сил никто связать не сможет,
И лишь она есть истина,
Она сама – связующая нить.
Найди, почувствуй, в чем ее сияние,
И не отступай.
Та, чьим именем крушилось мироздание,
Чьей неотвратимой мощи не дано познать богам.
Не устрашись же обратить все в прах,
Когда наступит время,
Ведь над тобой ее знамена.
Не предавай ее доверия,
Верши свой путь,
Верни, что потерял ты безвозвратно,
Ибо она лишь сможет возвратить.
Пусть непросты ее пути,
Не покидай их до конца.
Она – единственная, жизнь дарящая,
Она – всё, что осталось настоящего.
Держи же ее крепче и не отпускай,
Единственный Аллери.
Мое тебе прощание. И прощенье.
Тонкие пальцы отпустили Саза. Всё вновь пришло в движение. Создатель грустно усмехнулся на прощание… и, взмахнув крылами, в серебро портала ворвалась огненная птица. Не поднимаясь с колен, Аш провожал взглядом уходящего Творца, навсегда выжигая в памяти слова подаренного напоследок пророчества.
* * *
– Как много я не знаю о мире, в котором живу более семисот лет. Хех, да я же здесь родился, в отличие от большинства своих собратьев. Зато теперь я точно знаю, как выглядят Шимы. Хоть и не совсем понял, кто они такие. Ха-ха-ха, – смех Тайрена звучал истерично, его трясло, и он говорил вслух, чтобы хоть как-то успокоиться, хотя слушателем была лишь лошадь.
Шок проходил под действием вина: к фляге Лис припал незамедлительно, как только взгромоздился на конягу и пустился в путь, торопясь покинуть земли сумеречных. Тем более, посох все-таки был с ним, а значит, задание выполнено, осталось лишь довезти заказ до вербовщика. О ране эльф решил позаботиться позже, на привале. А пока заглушал хмелем боль и несся по дороге со всей скоростью, какую мог выжать из лошади.
