— Трепа, то есть Растрепай. А ее Ястребинка. Мы тут проездом.
— Я и смотрю, одеты вы чудно. Сразу понятно, что не местные. Хотите у нас остановиться? — Осмелевший Прокош подошел ближе. На вид он был самым обыкновенным парнишкой, в поношенной одежде, босой, только вот цвет волос у него был редкий — золотисто-медного оттенка, а еще огромные оливкового цвета глаза.
— Мы у госпожи Румелии живем, — сказал Растрепай, виновато улыбнувшись.
— Жалко, — Прокош вздохнул. — Нам бы постояльцы не помешали.
— Пошли с нами в замок, накормим тебя, — расчувствовался сострадательный наемник.
— Благодарствую, но нельзя туда простым селянам. За это выпороть могут, — мальчишка подошел к ним вплотную, по выражению его разгоревшихся любопытством глаз было видно, что ему очень хочется попасть в замок. — А пошли ко мне. Я вас с бабкой познакомлю. Она всем говорит, что полуэльфка, только ей никто не верит, думают, что из ума выжила.
— Полуэльфка? Как интересно! — воскликнула заинтригованная дочка знахаря.
Запущенный сад, в который по случайности забрели Растрепай и Ястребинка, принадлежал семье Прокоша. Собственно, семья эта состояла из него самого да престарелой бабки Звенимиры, отец которой действительно был эльфом. От предков отца, к своему счастью, она унаследовала только необычный цвет волос и глаза оливкового цвета. Если бы в ее внешности отразилось больше эльфийских черт, тогда ей не нашлось бы места ни в Нижгорах, ни в каком-либо другом селе.
Звенимира сидела на старом, похожем на плаху чурбане, и, опираясь на украшенную резными узорами палку, что-то бормотала под нос. Даже в заплатанном сарафане она выглядела величественной и гордой.
— Ба, я пришел, — Прокош потеребил ее за плечо. — Смотри, какие гости приехали к госпоже Румелии.
Испещренное морщинами лицо старухи приобрело строгий вид. Она окинула гостей выцветшими глазами и сухо кивнула им. А затем, когда Звенимира заметила выбившийся из-под Яськиной рубахи амулет-накопитель, в ее глазах засквозил неподдельный испуг.
— Мы не знакомы, — полуэльфийка неожиданно заговорила молодым, сильным голосом, обращаясь к дочке знахаря. — И это не важно… Согласись выслушать меня, дарующая свет. Спасайся бегством и ничего не бойся! Тот, кто рядом с тобой безжалостен, он слуга алчности и собственной выгоды. Несчастная, зачем ты здесь? Повторяю: бросай все и ступай обратно домой. Или, если пожелаешь, оставайся у меня.
— Кто тебе рассказал? — растерянно пробормотала Яська. — Господин Белозор никогда в жизни не обидит меня…
— Вижу, что ты и сама не заметила, как он закрался в твою душу. Еще не поздно пойти по другой дороге!
— Ты что-то напутала, — усомнилась в ее словах Ястребинка. — Людям нужен светлый маг или светлая чародейка. Нужно восстановить равновесие.
— Равновесие уже не вернуть. А попытка возродить то, о чем уже слагают легенды — есть самый большой проступок. Вы принесете горе!
— Это ложь!
— Боги, ты не веришь!.. Небо свидетель, я слишком слаба, чтобы переубеждать. Прими хотя бы мой дар, начинающая чародейка.
Когда старуха исчезла в полуразвалившейся избе, Растрепай с Прокошем атаковали вопросами озадаченную дочку знахаря:
— О ком это она?
— Откуда ты знаешь мою бабушку?
Дочка знахаря лишь отмахнулась, ей было не до них.
Возвратившаяся Звенимира бережно держала в руках что-то отдаленно напоминающее рушник, который при ближайшем рассмотрении оказался рубахой, щедро покрытой мелкими серебряными узорами и рунами эльфов.
— Нет ей сносу, — сказала полуэльфийка, протягивая рубаху своей гостье, — и защитит она тебя от многих темных проклятий.
Юная чародейка стояла как столб, не зная, что говорить и не решаясь принимать подарок, которому наверняка не было цены.
— Бери, не сомневайся. Простым людям-то она ни к чему, а тебе самый раз.
— Нет, я так не могу!.. Я… я заплачу тебе.
— Идет, — легко согласилась Звенимира, погладив по голове стоящего рядом внука.
Ястребинка без сожаления рассталась со своим тощим кошелем. Пригоршня серебряных — это, конечно, мало за такой щедрый подарок, но, с другой стороны, все же лучше чем ничего.
— Мы завтра снова придем, — не сколько пообещал, сколько пригрозил страдающий от любопытства сын мельника.
— Будем рады, — сказала неулыбчивая старуха.
Следующий день запомнился Румелии как один из самых счастливых дней в ее жизни: заклинание потеряло свое действие, и она вновь обрела радость движения. В эту памятную минуту, в комнате дежурил лишь один Северин. Он сидел на полу, мурлыкал себе под нос незатейливый мотивчик и занимался своим любимым делом — бросал кинжалы в днище поставленного на бок стола.
— Что это ты делаешь? — выпучила глаза хозяйка замка.
Маг полюбовался попавшими в цель кинжалами, а затем подошел к кровати, на которой, безвольно раскинув руки, лежала пришедшая в себя Румелия.
— Ничего особенного. Ты помнишь, что произошло?
— Нет… Я заболела?
— Правильно! — Северин с радостью зацепился за такое предположение. — Но, кажется, уже идешь на поправку.
Она расправила затекшие плечи и окинула брезгливым взглядом комнату Ястребинки:
— Северинчик, я вот здесь… а где эта маленькая, противная девчонка?.. В моей опочеваленке! — Она тут же предприняла попытку сползти с кровати, но ее ослабевшие мышцы не желали подчиняться.
— Какая разница? — Белозор вовремя подхватил Румелию и уложил ее обратно на спальное ложе
— Как это какая? — возмутилась она, капризно скривив рот. — Иди, распорядись, чтоб мне поесть принесли!
Пожав плечами, маг молча вышел из комнаты…
— Слышали, госпожа Румелия поправилась! — закричал выбежавший во двор вихрастый наемник.
— Наконец-то! — облегченно выдохнул сын поляра, проворно уклонившись от меча, которым размахивала Ястребинка. Сломанная нога все еще побаливала, но Талька был слишком упрям, чтобы подчиниться своему недугу.
— Век бы ее не видеть! — процедила сквозь зубы, дочка знахаря.
— А зачем вы деретесь? — Растрепай переключился на другую тему. — Господин Белозор сидит в замке и нам тоже можно отдохнуть.
— Трепа, наемнику требуется практика. Ты же сам наемник, — со смехом произнес Таль. — Иль запамятовал?
— Я помню, но драться ни с кем не собираюсь!
— А для чего нанимался?
— Сам не знаю, — призадумался он. — Наверное, чтоб на людей посмотреть.
Юная чародейка воспользовалась тем, что ее временный оппонент отвлекся, и выбила из его рук меч:
— На этот раз победила я!
