— Так зачем тогда пить эту гадость, если мы не обладаем магией?! — не унимался Лебель — Меня каждый раз как пью, с нее блевать тянет!
— Так надо — ухмыльнулся Мангус — Чтобы жизнь вам сладкой не казалась. Все, разговоры закончены, шагайте в лабораторию — начинается ваша новая жизнь! Да ладно, бодрее, Щенки! Вы теперь не Щенки, и да не полупсы — вы Подмастерья! Вы вне общей системы! Вы — личные палачи Императора! Гордитесь!
— Как я горжусь тем, что я палач — аж в штаны чуть не наделал — тихо шепнул Лебель — Всю жизнь мечтал кого‑нибудь убивать! Особенно женщин и детей!
— А еще — вы будете получать жалованье в несколько раз больше, чем обычные Псы — вздохнул Мангус, и отвернувшись, махнул рукой — Вперед! Потом все узнаете и поймете…если сможете.
* * *
— Отлично! Ааааа! Я счастлив!
— Чему ты счастлив, болван? Нашел счастье, тоже мне!
— А чего не счастье? Все могло закончиться гораздо хуже! Нас бы продали какому‑нибудь уроду, он бы сотворил с нами что‑нибудь гадкое! А теперь? Кормят — как богачей! Ешь — что хочешь, вкуснятину! Живем — всего десять человек в комнате, а не сто пятьдесят! Сортир отдельный, душ — разве не хорошо? Нет, что не говори — а все‑таки замечательно!
— Говоришь, могли сотворить с нами гадкое? А ты забыл, что за это мы должны убивать людей? Мужчин, женщин, детей…это тебе как? Ничего в твоей душе не шевелится? Сердце не щемит? А если бы нас послали убить твою мать? Отца?
— Леб, мы же для Императора это делаем! Вернее — будем делать! Для Империи! Для блага нашего Императора! Ты же знаешь…
— Для Императора, да. Но кто сказал, что мы должны этому радоваться? Мы не можем не выполнить приказ Императора, но…я не объясню тебе, если ты не понимаешь. Палач может понимать, что делает правильную работу, но при этом ему не нравится то, что он делает. Меня радует мысль о том, что я делаю это для Императора, но мне не нравится сама работа. Понимаешь?
— Бред все. Леб, ты как завернешь, так я просто спячиваю — так голову заморочишь, аж уши вянут! Тьфу! Верно, Ад? Эй! Спит уже! Вот ведь счастливый! Чуть минута свободная — он спать! Не переживает, не волнуется! Аж завидно!
— Спать надо, болтуны! — Адрус недовольно зыркнул на соратников, чьи темные фигуры выделялись на фоне белой стены и снова закрыл глаза — На рассвете вставать, а вы не спите! Будете завтра как тухлые рыбы!
— Не переживай…напоят нас пакостью, будем скакать, как олени! — хмыкнул Лебель — Если бы не эта гадость, мы давно бы подохли! А ты чего думаешь по поводу нашей работы? Или ты опять со всем согласен?
— Меня все устраивает.
— Его все устраивает! И убийства детей и женщин?
— Ты чего меня достаешь? Тебе что, кто‑то уже приказал это делать? Отвали! И ложись спать, не нарывайся! Прикажут — убью кого угодно! И тебя тоже! Так что заткнись, и спи!
— Уснешь тут! — Лебель улегся на постель и отвернувшись от Адруса, тихо пробормотал — Палач! Я — палач! Поздравляю, Леб, ты…
Адрус не спал. Он лежал, глядя в потолок, и думал о том, как же ему все‑таки исполнить свою мечту. Теперь, когда его выбрали в эту группу, он отдалился от заветной мечты — так казалось на первый взгляд. Ведь будучи убийцей, не будет постоянно стоять за плечом Императора!
С другой стороны — а кто мешает обучиться мерзкому искусству убийства, и когда выйдет на волю, сделать то, что задумал? Почему бы не подождать?
Вот только насторожили слова мастера о том, что Адрус ему не нравится. В чем дело? В чем причина такого отношения? И чем это он, Адрус, так заметен? Парень, как парень! Чего Мангус докопался? Хотя…главное — это то, почему он невзлюбил Адруса, мало ли что бывает — ну нос его не понравился, или глаза не такие, нет, совсем не в этом суть дела. Как мастер поступит в будущем — вот в чем проблема. Если решит искоренить ученика, сделать так, чтобы тот умер — особого труда не составит. Вот только зачем ему это? Смысл какой? Выгоды не принесет…зачем мастер будет стараться искоренить Звереныша? Может что‑то чует, подозревает?
За судьбой Адруса точно следят, потому так просто у мастера эта пакость не выйдет, Мангус должен же понимать? Нет, не получится у него ничего. Не получится, если только Адрус сам не допустит ошибки. А он ее не допустит! Он не имеет права допускать ошибку! Не дождетесь, твари!
Успокоившись, Адрус закрыл глаза и через минуту уже спал.
Звереныш не спал. Он прислушивался к звукам в комнате, отслеживая все, что могло представлять опасность.
Звереныш никогда не спал. Пока не выполнено то, для чего он родился — Звереныш не уснет! Не уйдет! Не умрет!
Враги, кругом враги! Даже тут! Зачем Лебель расспрашивал его об отношении к приказам Императора? Сам? Или кто‑то заставил спросить? Подозревают? Нет — если бы подозревали, никто и никогда не оставил бы его в группе убийц. Тогда зачем?
Может, стоит убить Лебеля? Можно, только что это даст? Лебель всего лишь оружие против него, Звереныша. Шпион! Лазутчик! А ведь так легко — подойти к постели Лебеля, схватить за голову, крутнуть! И все! Никто не найдет убийцу! Можно сделать все тихо и чисто…оставив след на постели Шороса. И тогда подумают на него. И так ему и надо — до сих пор крысится из‑за смерти своего друга Дегера. И его бы стоит убить. А что — двоих одним ударом — этому башку свернуть, на другого перевести удар! Отлично, как настоящий убийца, мастер смерти!
А может Лебель не лазутчик? Просто дурак? Наивный парнишка, не умеющий придержать язык? Все может быть. Только от этого не легче. Нужно быть настороже! Как и всегда… Пока пусть живет. От мертвого будет больше проблем, чем от живого.
* * *
— Терпи! Терпи!
— Аааа…мать….! Сломается!
— Не сломается. Терпи, сказал! Неженка! Баба! А вот так лучше?! Получи! Получи!
— Нет. Так хуже. Прости, мастер! — Саргус закусил губу, чтобы не разрыдаться от боли, от обиды, от ярости, но продолжил упорно выламывать свои ноги, развивая гибкость суставов. Получалось у него все это не очень хорошо — гибкость совсем не как у девушки, и не как у ребенка. Но мастер был безжалостен.
Каждый день подмастерья тренировались, истязая свои тела, вырабатывая гибкость, приноравливаясь к жестоким требованиям. Выхода не было — чуть замешкался — удар плетью! Замедлил движения — удар палкой!
Мастер был настоящим чудовищем — то, что подмастерья испытали до зачисления в эту группу, ни шли ни в какое сравнение с нынешними истязаниями.
За те восемь с лишним месяцев, что парни занимались под руководством Мангуса, радости они не испытали. Боль, усталость — одуряющая, усыпляющая, валящая с ног. День за днем, ночь за ночью.
