— И что с этим кем-то случилось? — спросил я.
— Он умер. — Эшу усмехнулся. — Обычное дело, если человек приходит сюда, не оговорив предварительно все условия.
— Спасибо, что встретил, — сказал я, пытаясь как-то пережить тот факт, что на меня все пялятся. — У меня возникли незапланированные трудности с одним клиентом.
— Трудности редко бывают запланированными, если они не чужие. — Он ухмыльнулся. — Так и будешь стоять голым? О, я забыл! Сегодня тебе пришлось бежать сюда слишком быстро и ты не смог подготовиться. И значит, тебе нечем платить. Не откланяться ли мне, пока ты не потратил слишком много моего времени?
— Дашь мне кредит? — быстро спросил я.
— Полагаешь, я — банк? Или, может быть, магазин электроники?
Его правая бровь поехала вверх. Он развернулся, чтобы уйти. Вцепиться в полу плаща могущественного духа, собирающегося свалить, — довольно плохая идея, но другой у меня все равно не было. Как только он оставит меня одного, я — труп.
— Послушай, я всегда тебе аккуратно платил, — напомнил я. — Неужели ты не можешь сделать поблажку давнему клиенту?
Мне хотелось бы сказать, что при этом я выглядел вполне достойно, но я не люблю врать.
— А с чего ты взял, что ты мой клиент? — Эшу остановился, покачал головой, как-то по-новому глядя на меня. И облизнулся. — Ты мой корм. Пойми меня правильно, ты очень везучий парень, и мне было забавно наблюдать за тобой. Но все люди рано или поздно умирают. В этом ваш конструктивный недостаток. Вы просто не способны стать по-настоящему давними клиентами. Я мог бы еще долго помогать тебе, это было весело. Но ты сам решил подставиться. Это твой выбор.
— Ага, — буркнул я. — Между смертью и другой смертью. С тобой, по крайней мере, был шанс договориться.
— Нет платы — нет и работы. — Он широко улыбнулся. — Разве не так говоришь ты сам?
Тут он меня, конечно, подловил. Я мысленно пообещал себе, что возьму еще пару часов волонтерской работы, как только отсюда выберусь. И никаких «если». Кто-то должен верить в меня, чтобы я справился. Хотя бы я сам, раз уж больше некому.
Эшу уже начал таять, и в толпе возникло нездоровое оживление, когда это случилось.
— Я заплачу за него, Барон. Сделай, что он хочет, — услышал я.
Я знал этот голос. Этот глубокий, бархатный голос, наполненный влажностью, невыносимым жаром и обещаниями, которым никогда не суждено быть выполненными.
Она скользила сквозь толпу, как лист по воде. Я не заметил, чтобы перед ней расступались, но она даже на ногу никому не наступила. Просто в тот момент, когда она проходила мимо, волшебным образом никого не оказывалось рядом с ней.
Черт, лучше бы я сдох сразу.
У каждого, кто в принципе способен взаимодействовать с миром, разделяющим человеческие рождения, есть напарник с той стороны. Как правило, чем сильнее человек, тем опаснее его сумеречный приятель. Но бывают исключения.
Анна-Люсия носит алые и зеленые платья в облипку, едва прикрывающие задницу, и понятия не имеет о том, что на свете существует обувь. У нее длинные ноги и черные волосы, блестящим водопадом спускающиеся до самых пяток.
И очень, очень острые зубы.
Впервые я увидел ее, когда мне было девять: она пришла и загрызла тварь, решившую полакомиться моим ужасом и свившую гнездо под кроватью. Не знаю, каким образом мелкие хищные твари, вечно пасущиеся возле границы миров, умудряются находить тех, кто способен их увидеть, но каждый медиум может похвастаться солидной коллекцией детских кошмаров. Они редко бывают по-настоящему опасными, но вполне могут довести человека до нервного истощения. Родители обычно уверены, что причина их возникновения — излишняя впечатлительность ребенка. «Разумеется, в твоем шкафу нет никакого чудовища, ты просто слишком много смотришь телевизор», — говорят они.
Проблема в том, что чудовище есть. И то, что оно пока не может до тебя добраться, не делает его менее страшным, когда тебе всего девять. Очень неприятно в таком возрасте узнать, что мама и папа вообще не способны увидеть его. Никто не может защитить близкого от опасности, в существование которой не в силах поверить. Однажды ты понимаешь это и остаешься один на один со своими страхами. И это меняет тебя, превращая из маминой детки в того, кто со всем должен справляться самостоятельно.
Но когда тебе только девять, ты мало что можешь.
Может быть, именно поэтому я решил, что дружба с Анной-Люсией будет хорошим решением моей проблемы. Многим это может показаться не самой лучшей идеей. Но у меня не было больше никого, кого бы я мог позвать на помощь ночью, когда меня снова будило прикосновение холодной скользкой лапы.
— Привет, малыш, — сказала она, оторвавшись от растерзанного трупа твари, которую ей пришлось выволакивать из-под моей кровати. — Какие вкусные штуки можно найти рядом с тобой! Пожалуй, мы сможем подружиться, если ты кое-что сделаешь для меня.
Впервые за целый месяц я не чувствовал страха. Как только тварь умерла, мир вокруг меня снова сделался нормальным и мне больше не хотелось забиться в угол, чтобы дрожать там всю ночь.
— Конечно, — сказал я. — Что ты хочешь? Спасибо, что спасла меня.
— Не за что, малыш, — отозвалась она. — Не за что. Ты должен смешать свою кровь с моей — и тогда я всегда смогу прийти к тебе на помощь. Я буду присматривать за тобой.
«Ты должен — и тогда я смогу».
Эту формулировку я долго потом помнил. Имейте в виду, когда незнакомец говорит вам «открой дверь, и тогда я смогу войти», не стоит бросаться впускать его. Обязательно спросите, что он будет делать, когда войдет. Не факт, что вам ответят честно, но спросить все же не мешает. И если он скажет, что будет спасать вас, хорошенько подумайте, не может ли случиться так, что спасение окажется хуже той опасности, от которой он обещает вас защитить.
Спасибо, я в курсе, что задним умом сильны все.
Капля крови. Ничтожная малость для того, кто взамен получает так много, — во всяком случае, как казалось мне, девятилетнему пацану, напуганному так сильно, что я не мог спать. Но в некоторых случаях смешать кровь — это все равно что поставить свою подпись под договором, который никто не обязан давать тебе прочесть заранее. Маленький росчерк, чуть-чуть чернил — и ты уже обязан жить по новым правилам, терпеть одно, позволять другое и платить по определенным тарифам, порой даже за то, что тебе совершенно не нужно. Это даже нельзя считать мошенничеством, поскольку незнание законов никого и никогда не освобождает от ответственности.
Анна-Люсия предложила мне смешать кровь — и я согласился.
Не думаю, что за всю историю нашей странной дружбы она хоть раз всерьез собиралась меня убить. Может быть, хотела, но не собиралась. Но если ты играешь с крокодилом, он рано или поздно, скорее всего, откусит тебе ногу. И это не потому, что он злобный монстр, созданный дьяволом специально, чтобы вредить добрым христианам.
