Понимая, что ни сбежать, ни пустить стрелу не успеет, Энол вытащил из ножен легкую, слегка кривую, изящную саблю и с ревом бросился в рукопашную, но силы были явно неравны. Их схватку можно сравнить, как бой между закованным в круповскую сталь неповоротливым броненосцем и легкой изворотливой парусной шхуной, которая не может ни сбежать от своего врага, ни победить, но шхуна о том ещё не знает!
Ярослав, взяв меч–бастард обеими руками, как палку, отбил ловкий выпад Энола своим лезвием. Клинок противника пропорол актеон на плече и со звоном и режущим свистом скользнул острием по плоскости меча и сочленениями миланской рукавицы. Не сдерживая себя, со всего маху, ответным движением Ярослав ударил врага эфесом в челюсть. Кости хрустнули, брызнула кровь, заливая лицо, одежду и оружие. Энол со стоном упал наземь, выронив меч.
Ярослав хотел прикончить врага и уже занес клинок для удара, но в последний момент остановился, злость перегорела, а неудачливый противник получил такой урок, что запомнит на всю оставшуюся жизнь. К тому же он, лежа на земле, вытянул руку в умоляющем жесте, а разбитые губы, коверкая звуки по причине сломанной челюсти, с трудом проговорили: «Не убивай!». И Ярослав не смог совершить действие, граничащее в его понимании с преступлением, схватил Энола за шиворот и протащил несколько шагов к воротам по земле. Там поставил на ноги и пинком послал на улицу. Раненый упал, но сразу поднялся и, сгорбив спину, неуверенной и неуклюжей походкой побежал по переулку в направлении невырубленных зарослей.
Возвращаясь, Ярослав подобрал саблю врага, его ножны и лук с горитом, отброшенные Энолом перед рукопашной. В этот момент вбежал его оруженосец Труба с возгласом:
— Я потерял тебя…
Ярослав отдал ему трофей и молча зашагал в сторону центрального входа.
* * *На улице воины построились на самом краю квартала, при входе на площадь. Над гелеями стелился дым, в восточной части города разгорался пал. Сырые джунгли горели нехотя, тяжело, подымая в воздух огромные клубы дыма, северный ветер относил их к заливу, наполняя заросли тяжелым удушливым смрадом. Воины стояли несколько западнее через площадь, не охваченные стелющимися по земле чёрными клубами. Дальше наступать никто не решался, Шестопёр, сидя верхом, ждал возвращения отрядов, посланных для прочесывания близлежащих кварталов, когда Ярослав поднялся в седло, спросил:
— Будем наступать дальше?
В ответ Ярослав на секунду задумался, глядя на неуверенные языки пламени, встающие среди джунглей, осадил вертящего задом Казбека:
— Думаю, Энолы уже получили достойный урок, если мы прогоним их совсем, то они вернуться с большими силами. А нам это надо? Нет, нам надо добиться понимания, что силой они ничего не получат. Нам нужен долгий и прочный мир! Собери людей, и отступаем в крепость. Остальное довершит пожар.
— Выгорит всё на х…! — раздражённо заметил товарищ.
— Что делать? — согласился Ярослав, разворачивая коня в сторону крепости. — К утру будет ливень… потушит! Сутки не было!
По возвращению разрозненных отрядов вся колонна медленно потянулась в обратную сторону. Раненых несли на копьях, как на носилках, их количество достигло пятнадцати человек, и только чудом никто не был убит. Шестопёр, кивнув на людей, молвил:
— С этими эльфами воевать, что в крапиву с…ь садится, опасны слишком!
— Нам повезло, что их мало! Было бы человек сто пятьдесят, не дали бы нос высунуть из‑за стен.
— Мы не использовали арбалеты?
Ярослав покачал головой:
— Это наш последний козырь, один сегодня уже разыграли, не следует скидывать сразу все.
Проезжая по улицам и расчищенной площади предполья, замечали нахально торчащие из‑за стен разрушенных домов, ухмыляющиеся морды разведчиков войо. Они скалили клыки, нагло пялясь на людей, что‑то кричали. Не понятно, что они имеют в виду, то ли радуются драке промеж врагов, то ли поздравляют с победой. «Издеваются, гады, — огрызались уставшие воины, — погодите, ужо мы вам… дайте срок!».
Ярослав замечал раздражение в глазах людей, народу не нравилось, что их завернули на пол пути и дали уйти врагам. Все понимали, что это было сделано в угоду политики и в угоду личным интересам Ярослава, потому выражали глухое недовольство.
* * *Энолы вынужденно погрузились на корабль и отошли от берега на середину залива, огонь охватил укромное место стоянки, языки пламени лизали верхушки деревьев, дым застилал тихую бухточку в восточной части города за крепостной стеной, едва заметной в этих местах. И хотя вполне возможно он не сможет перекинуться на корабль, пришлось уйти, хотя бы ради того, чтобы не вдыхать дым, клубы которого неслись над самой водой.
Настроение среди воинов резко упало, десять Энолов ранены, некоторые тяжело, о новом наступлении не могло быть и речи. Жалкие людишки в очередной раз обманули, никто даже не мог представить, что можно использовать в бою лошадей таким образом, надев на них непомерную броню и пустив впереди пехоты. Всадники просто смяли строй лучников, и тем ничего не оставалось делать, как бежать, либо без чести пасть под копытами взбесившихся животных. Удрученный положением принц Трисанто был готов на любые, самые неординарные шаги:
— У нас есть небольшое количество золота, — можно собрать украшения, дорогие пуговицы с наших курток, выкупить крайншен и Вашу сестру, Нур–ниса Клодоальд?!
— Сомневаюсь, что человек пойдет на такое, — качая головой, отвечал тот, — подкуп не удастся…
— Все люди жадны! Зато не придётся приносить клятву, и Нур–ниса будет с нами.
Принц вновь покачал головой:
— Я разговаривал с ним…
— Но попытаться стоит! — не галантно развел руками Трисанто, ему было уже не до этикета, — в конце концов, не убьют за это…
Многие из присутствующих хмыкнули, а листе Трисанто ехидно добавил:
— Разве что голышом выкинут за ворота!
— Или высекут! — добавил листе Лиэнело.
— Ли–сте, — протянул принц Трисанто, — в сложившейся ситуации мы вынуждены идти на какие‑то жертвы. И честь тут не самое главное. Вернуть крайншен — наша задача! — он взглянул в глаза принцу Клодоальду и неуверенно добавил, — И Нур–нису.
Разговор не вязался, листе сидели как в воду опущенные, ощущение поражения и безвыходности угнетало. Видя, что его Энолы не просто стараются переложить, как это водится, вину за неудачу на кого‑то другого кроме себя, а действительно сильно расстроены, удручены и не знают, что делать, принц Клодоальд решился и далее брать ответственность на себя.
