– Я занят, – выдавил Высший, и отпихнул от себя Марту, которая полулежа на полу цеплялась ему за ноги и не давала уйти, унести с собой ребенка. – Прилипла, как клещ, – раздосадовался он и с силой ударил Марту в живот.
– Где эти молокососы? – нервничала вампирша. – Им и надо-то всего одну живую притащить, чего телятся?
– Пойду, проверю, – подал голос молчавший до поры Райоль и вышел за дверь.
Марта незаметно достала из-под кровати тонкий серебряный кинжал с извилистой гравировкой на клинке, который спрятала в спальне младенца, как только узнала о том, что ее возлюбленный вампир. Она не верила, что сможет убить Веридия, но без раздумий подняла руку на другую нежить.
* * *
Лаборатория Веридия располагалась в подвале, за погребом и винной мастерской, в которой он выращивал эксклюзивные сорта винограда, выводил к вину новые вкусовые и ароматические добавки. Когда на первом этаже послышались звон стекла и крики, Энин только-только распечатала непонятно от кого зашифрованные замки и вошла в алхимическую лабораторию. Сперва она не придала постороннему шуму значения. Кто знает этого сумасшедшего вампира, хозяина усадьбы? Может ему взбрело в голову поголосить на неповинную служанку и избавиться от лишней посуды? Но, когда крики повторились, Энин все же решила проверить, что происходит в усадьбе.
Тогда она поднялась на первый этаж и алхимия вмиг перестала ее волновать. В доме царил хаос. Двери выломаны, на полу постелились осколки битого стекла, а темно-серые драпри изукрасились бисеринками крови: видно те, кто вломились в усадьбу, спешили и запрыгивали прямиком в окна.
– Эта шлюха убила Регина! – откуда-то со второго этажа прокричал незнакомый женский голос, и Энин рванулась туда. Первых вампиров она встретила на лестнице.
– Постой, красавица, – улыбнулся, оголив клыки, кровосос. – Не хочешь потанцевать нагишом под луной?
– Я не танцую с пеплом, – оскалилась Энин и в тот же миг с ее пальцев соскользнуло заклинание Гейли. Вампира охватило лунное сияние, которого он так сильно жаждал. Магия колдуньи окружила нежить непроницаемым коконом и сдавливало вампирское тело до тех пор пока не превратило в бескостную груду окровавленного мусора. Энин, не дожидаясь смерти первого кровососа, выпустила новое заклинание, и второго ночного охотника охватило внутреннее пламя, которое заставило его органы вскипеть и быстро превратило их в тлеющую поджарку. Симфония Хроноса. Смешанная магия, сочетающая в себе огонь и воздух. Когда заклинание вступило во вторую фазу, Энин уже столкнула поджаренного изнутри вампира с лестницы, а сама неслась по коридору в спальню сестры. Кровососа за ее спиной расперло от воздушных потоков, нарастающих изнутри, и вскоре его разнесло на сотни рдеющих частичек. Теперь Ливуазье не отвертеться от ремонта, ибо его рогатые демоны, удерживающие свод, были безнадежно испачканы кровью, впрочем, как и оживающие от игры теней балясины лестницы.
В коридоре, у самих дверей в покои сестры, Энин встретила еще одного вампира, но на этот раз ей не удалось воспользоваться неожиданностью и справиться с ним в два счета. Кровосос атаковал первым, привычной для этой братии темной магией. Энин блокировала лезвия Мрака, отразила осколки Тьмы, чуть не пропустила ментальное вмешательство в разум, но умело абстрагировала свое сознание от чужой волшбы. И только тогда у нее появилась первая возможность ответить на выпады противника. Она воспользовалась стихией огня и соткала стрелу Хаоса, вампир одним взмахом аннигилировал колдовство и вновь атаковал. На этот раз, уже поняв, что столкнулся с умелой соперницей, он действовал изощреннее и искуснее, чем прежде. Первым пустил в ход поцелуй Бездны, от которого Энин с трудом отбилась щитом Тривеликого; вторым заклинанием было дыхание Каэля, включившее в себя ментальный контакт, уводящий от магической защиты, и витиеватую темную волшбу. Магия окутала узкое пространство мутированным бутолизмом*, который, проникнув с дыханием в организм, убивал изнутри как молниеносный яд.
# Бутолинический токсин всасывается из желудочно-кишечного тракта или легких в кровь и разносится по всему организму, нарушая деятельность нервных клеток, ответственных за передачу возбуждения к мышцам. В первую очередь страдают мышцы глаз, глотки и гортани, затем дыхательные мышцы. Зараженные умирают от паралича дыхания.
В последний момент Энин успела закрыться непроницаемым для любой волшбы коконом Шелоб и все магические силы теперь тратила на его поддержание. Эликсир «недоросли» сохранял и концентрировал достаточно энергии в том, кто его принял, но даже этого было мало, чтобы бесконечно защищаться от продолжающего атаковать Высшего. И тогда Энин вспомнила о подаренных Арганусом двух эллипсоидных магнитных камешках, которые всегда носила с собой. Она достала их из лифа и кинула в вампира. Комнату наполнил режущий слух звук, исходящий от соприкасающихся и тут же отталкивающихся друг от друга юбер-орб. Вампир, не успев проанализировать магию соперницы, защитился сразу тремя блоками, полностью закрыв себя от магического воздействия, но перед юбер-орбами магия была бессильна. Зачарованные Трисмегистом магниты рассыпались на миллионы мельчайших осколков и поглотили Высшего в непроницаемой для волшбы магнитной сфере. Сфера становилась с каждым мгновением все меньше, все чаще крупицы юбер-орб бились о вампирскую плоть, ее разъедая. Заклинание дыхания Каэля спало и Энин наконец смогла снять с себя защитные чары.
– Хватит, Стригои! – громче юбер-орб звучал голос из комнаты. – Мы и так потерял двоих!
– Я не бросаю пищу, – услышала Энин, а затем, когда ворвалась в спальню сестры, увидела обладателя голоса. Им оказался молодой, демонически красивый парень, бережно обнимающий Анэт и пьющий ее кровь.
Увидев в дверях девушку, он метнулся в окно, прихватив с собой и Анэт, за ним следом выпорхнул другой вампир, прижимающий к груди ребенка. Движения Высших были настолько молниеносными, что Энин не успела даже бросить им в спины заклинания. Переборов секундное оцепенение, она рванулась вниз, тая глупую надежду поймать их в саду. Вместо этого поймали ее. Эстерцы.
Они схватили ее на лестнице. Энин напрасно пыталась вырваться, даже попробовала применить магию, но колдовство оказалась бессильной, ауры церковников были полностью непроницаемы как для темной, так и для стихийной волшбы, а других молодая колдунья не знала. Священники выволокли ее на улицу и потащили к воротам. Один, с внешностью гоблина и с повадками ничем не лучше, то лапал Энин за грудь, то бил в лицо или хватал за волосы, когда девушка пыталась вырваться особо рьяно. Колдунья уже подумала, что ей не миновать паладинского кострища, но похоронила она себя раньше времени.
