Спать хотелось безумно. Но пришлось травить байки из собственной практики, когда Риэнхарн стал говорить с хрипом. Нежить звала свою жертву, и если мы просто слышали ее слова, то вот оборотень явно с большим трудом не шел к ней. Я то и дело замечала, как он раздирает свои руки до мяса когтями, пытаясь перебить желание выйти. Риэнхарн был прав. Ему действительно несладко, и одним богам известно, что бы случилось с Третьим лордом, останься он с ларэ Элорой один на один. Думаю, скорее всего, Линха каэ Орона больше никогда бы не нашли.
Риэнхарн старательно подливал перевертышу вино, эти двое уже приканчивали третью бутылку не самого плохого вина, которое просто неприлично так хлестать, будто это самогон. Я попыталось было воспротивиться пьянству, но брат остановил меня. Очевидно, оборотню легче было противостоять нежити, когда его сознание замутнено...
Сама я на мертвую старалась не смотреть. Я стыдилась собственного поведения, но страх перед ней был слишком силен. Казалось, будто все происходящее дурной сон или какая-то глупая легенда. Трое заперты всю ночь в комнате, а на пороге стоит умертвие и дожидается, когда же сможет получить желаемое. По закону жанра у кого-то из нас должны не выдержать нервы. Именно этого исхода пытался избежать Риэнхарн когда начал рассказывать какие-то совершенно дурацкие истории из жизни Дома Эррис. Байки были весьма двусмысленными и во многом угрожали репутации как всего Дома, так и его почтенной основательницы Айис, но оборотень хотя бы оживился и стал вставлять едкие замечания, сумев оторвать взгляд от бывший любовницы.
Потом кахэ даже петь начал, пытаясь отогнать мертвую тварь от двери. Той заклятия южан явно пришлись не по вкусу, однако же убираться она не пожелала. Самого же Риэнхарна ларэ Элора будто бы и не видела вовсе, хотя и ощущала то, что с ней делала его магия.
Разумеется, вскоре связки брата не выдержали надругательства надо собой, и Риэнхарн начал сипеть и хрипеть. Пришлось и мне подключиться к процессу отвлечения лорда от его гостьи.
Южанин же, воспользовавшись передышкой, занялся огнем, который уже догорал, благо еще несколько поленьев еще оставалось. Не знаю уж, могло или нет пламя остановить rihasse, но под потрескивание горящего дерева нервы мои немного успокаивались.
Я же рассказывала о том, какие глупости творили мои бывшие коллеги, каким образом я запугивала их, с какими проблемами ко мне нежданно-негаданно заявлялись эльфы... Сперва оборотень не реагировал вообще и я даже начала бояться, что он сорвется с места и бросится навстречу ларэ Элоре, но потом лорд все же начал вставлять замечания самого язвительного толка и наконец-то взглянул на меня. У меня сразу от сердца отлегло. Да, я бы хотела смерти лорда каэ Орона, но... не такой. Он несомненно не образец духовного совершенства, но собственное представление о чести и справедливости у него есть, поэтому как-то неправильно, если он умрет просто из-за того что одна идиотка слишком сильно любила его, чтобы отпустить даже после смерти. Мне хотелось узнать, чего же ради она вернулась, но я даже и заикаться о покойнице боялась в присутствии Третьего лорда. Когда ларэ Элора стала уже кричать, и внимание каэ Орона вновь обратилось на нее, он даже встал. Вот тут я испугалась по-настоящему.
Риэнхарн попытался было усадить кровника обратно к огню, но тот увернулся. Богами клянусь, я в тот момент даже не думала о том, что я делала, хотела только остановить оборотня... Я запела. Да не просто запела, а применила магию, как не так давно сделал мой родич. Не знаю, может быть, просто подсознание сработало: если нежить использует своеобразный "зов", то и мне нужно применить нечто сходное, чтобы перебить ее магию.
Песня была старая, ее я услышала от одного ушлого менестреля-кахэ, явившегося на промысел в Эрол. Его тогда едва не засадили за такое "выступление" посреди человеческого государства. Пройдоха использовал магию направо и налево, выколачивая кровные из людей. Потом, уже в управе, утверждал, будто ничем противозаконным не занимается, а обосновывал свою невиновность тем, что песни были на языке людей.
- В это мире я гость непрошенный... - начала я, чувствуя дрожь в коленках.
Сама я не сплетала ни одного вербального заклинания, подчиняющего волю, а чужое подчинялось с трудом, да и песня была мужская, но больше ничего подходящего на ум не приходило
- Отовсюду здесь веет холодом...
Только бы не сфальшивить.
Перевертыш сперва застыл, а потом повернулся ко мне, будто и не слыша криков мертвой возлюбленной за своей спиной.
Я продолжала, старательно соединяя магию с мелодией, которая оплетала лорда, как плющ оплетает ствол дерева. Действовало. Голос зазвучал увереннее, глубже. Мне даже самой понравилось то, что я делала.
А потом я увидела круглые от изумления глаза брата.
Оборотень упал как подкошенный, едва только девушка закончила петь. Риэнхарн пристально всмотрелся в свою сестру. Мысли в его голове сменяли одна другую с невероятной скоростью. Она не человек. Точнее, нечистокровный человек. Она использует магию народа слова. Она колдовала только что. Предки, что ж она натворила...
- Риннэлис, что ж ты наделала? - тихо и проникновенно спросил у притихшей, явно растерянной собственным поступком девушки.
Огонь в камине погас. И лицо сестры было подсвечено только мертвенно-серебряным светом луны. После применения заклинания она и так была бледной, то теперь походила на ту, что застыла в дверях.
- Остановила лорда Линха. Иначе бы он бросился к этой, - кивнула она в сторону вернувшейся.
Значит, еще не дошло. Нет, сейчас-то она каэ Орона безусловно остановила, но кто остановит его, когда он кинется на саму Риннэлис. А если учесть темперамент оборотня и то, что сделала девушка, то он это точно сделает.
- Ринэ, а ты в курсе, что уже завтра ночью ты, возможно, будешь стоять рядом с ней и также его вызывать? - еще проникновеннее поинтересовался у сестры южанин.
- Что? - ахнула та. - П-почему?
- Линх! - вновь жалобно выдохнула мертвая женщина, взывая к возлюбленному. Тот находился в глубоком обмороке и был равнодушен к ее мольбам. Хоть что-то хорошее.
- Ты где это вообще услышала? - для начала решил выяснить кахэ. Не так уж много его сородичи создали заклятий с подобным действием. За такое нигде по головке не погладят.
- Менестрель-кахэ пел. На площади. Я запомнила.
Запомнила она. Оборвать бы ей те уши, которые слушали такую мерзость.
- И что потом с тем менестрелем сделали? - решил постепенно подводить ее к смыслу произошедшего Аэн.
