А вывод из всего этого следует неутешительный. Здесь у нас не «просто подраться», не «себя показать — людей посмотреть», не «мы год просидели без войны в замках и хотим крови» и даже не «мне тридцать (сорок, пятьдесят) лет и пора обзавестись деле». Здесь разыгрывают гены Дар-Гавиа. И именно поэтому лорд-канцлер меня спровоцировал. И именно поэтому правила позволяют присоединяться к драке в любой момент всем желающим и запрещают уже записавшимся отказаться от боя. Спустя двадцать пять лет Корвус решил проложить костями Дар-Халемов путь к спасению для сына… любимого человека?
Единственное, что не укладывается в эту чарующую картину человеческой верности, она же вероломство, это присутствие на поле Сида. Своим-то ребенком Дар-Эсиль не собирается жертвовать?
Хьеллю я сказать уже не успеваю.
Эту мысль владетельный лорд Дар-Халем додумывает, на лету рассекая мечом податливую плоскость чьих-то крыльев. «Мальчишки — молодцы», — одобрительно отмечает он, успевая увидеть в просвете между мелькающими вокруг перьями и свистящими лезвиями, как опускается между деревянной поверхностью столба и склоненной головой Рейна Дар-Акила изогнутый меч и разлетаются в стороны обрезки черных волос. Четверо Дар-Гавиа, яростно орудуя клинками и кулаками, пытаются окружить Сида и вырвать вожделенную добычу, одновременно отмахиваясь от наседающих лордов Дар-Умбра. «Которые тоже знают», — уже совершенно спокойно думает Дар-Халем старший, перекрывая с воздуха путь всем стремящимся в эпицентр событий.
Еще десять минут из свалки у него под ногами несутся отчаянные крики и грязная ругань. Тела, крылья, руки, ноги перемешаны так, что невозможно не только понять, кто держит верх, невозможно различить — какие части тела еще соединены друг с другом, а какие — отсеченные — упадут на землю, стоит тесноте разжаться. Наконец клубок сцепившихся мечников распадается, и лорд Дар-Халем с облегчением видит, что Сида в нём нет. Тот уже проделал полпути к кругу у ног королевы, и никому из Дар-Гавиа, Дар-Пассеров, Дар-Умбра не удается к нему даже приблизиться. Любые попытки остановить движение двух сцеплённых фигур — одной в серебряной безрукавке, другой с окровавленным обнаженным торсом — натыкаются на безукоризненные клинки младшего Дар-Халема.
Впервые в жизни старший дар с необыкновенной отчетливостью видит, насколько Хьелль быстрее его, технически изощреннее, тактически интересней. Но тут же сурово сдвигаются брови опытного мечника: за собой Хьелль оставляет не корчащихся на песке или отползающих в сторону раненых — таких, какие валятся на землю из-под меча самого лорда Дар-Халема. Дорожка трупов отмечает путь молодых лордов к заветной цели.
Хьелль бьет наверняка, не задумываясь, кто перед ним — заклятые враги Халемов дары Фалько с отрогов Умбренских гор или вечные соперники еще по детским турнирам, Дар-Умбры, с которыми опрокинуто во славу королевы и за победу аккалабатского оружия столько же стаканов, сколько нанесено друг другу шуточных и не шуточных ран. Сегодня Хьелль не наносит ран, он убивает. Ему нужно расчистить путь Сиду, и белые, серые, фиолетовые и черные крылья разлетаются перед ним, как ветви хангафагонских чалов под порывами июньского урагана.
Это замечает не только лорд Дар-Халем. Остается все меньше желающих атаковать снизу. Зато все более оживленно становится в воздухе. Надо совсем ничего не понимать в боевом искусстве даров, чтобы не чувствовать, где слабое звено. «А твой малыш сегодня кровожаден», — шипит над головою кто-то из Дар-Фалько, нанося удар в основание черепа. Лорд Дар-Халем усмехается ему в лицо. В лицо — потому что успел развернуться еще в момент замаха и ударом плашмя откинуть нападающего, одновременно заслоняясь еще от полудюжины лезвий, направленных прямо и со спины. Это им кажется, что одновременно. Для Дар-Халема их мгновение имеет линейную протяженность, раскладывается на отрезки времени, в каждый из которых его мускулы, рефлексы, интуиция делают свою полезную работу.
Один скользящий удар широким ножом в бок он все-таки пропускает. Для Дар-Гавиа, так же, как и для Халемов, длина клинка не играет роли: их внутреннее время всегда позволяет подобраться на нужное расстояние. Но это уже не имеет значения. Сид — в метре от злосчастного кольца.
Сид Дар-Эсиль шесть лет назад
Сид уже в метре от злосчастного кольца. Он видит глаза королевы, с экстатически расширенными зрачками. Чтобы отразить удар, он проворачивается в воздухе и неожиданно теряет опору — левое крыло подводит в самый решающий момент. И его Хьелль… не успевает. Сид делает глубокий вдох, понимая, что на этот раз — всё. И слышит скрежет железа в опасной близости от своего правого виска.
Хьелль Дар-Халем шесть лет назад
Я не успеваю. При всем своем разогнанном до предела внутреннем времени. Я просто физически не могу успеть к тому, чего я не видел.
Все движутся медленно-медленно. Сид в полуразвороте в воздухе, опадающий на левое крыло, прямо на услужливо подставленные мечи Дар-Умбры. Средний Дар-Акила, выбросивший руку с кинжалом туда, где пятерня Сида еще сжимает ладонь мальчишки, отчаянно вскидывающего свои бесполезные крылья, чтобы не упасть с высоты. Отец с окровавленным боком, разъяренно отмахивающийся мечами от доброго десятка наседающих даров, преграждая им дорогу к трону.
К трону, где на пятачке у ног королевы продолжает падать Сид, волоча за собой растрепанную жертву, выгнув спину, вниз и вниз на смертоносные лезвия. Где кинжал Дар-Акилы уже достает, уже почти достал их сомкнутые ладони (да что он, руку ему отрезать хочет?). Где из-за трона Ее Величества делает всего два шага вперед лорд-канцлер Империи — невозмутимый и бледный, как смерть. И этих двух шагов ему хватает, чтобы резким взмахом мечей смести в сторону одного нападающего, оттолкнуть другого, ударив крыльями по воздуху, подхватить Сида, завершая его же поворот, теперь уже не смертельный, невероятным движением выбросить двоих — победителя и его добычу — в круг у ног королевы и успеть развернуться, чтобы встретить прямым ударом нацеленные ему в грудь клинки пришедшего в себя Дар-Умбры.
Последний акт этой драмы Хьелль досматривает крупным планом, стоя плечом к плечу с Дар-Эсилем старшим и слушая его приглушённые ругательства: «Уроды! Мальчишки! Лучшие мечники Империи! Идиоты облезлые! Ничего без меня не можете». Краем глаза косясь назад, Хьелль видит облезлого идиота в серебристой безрукавке, сидящего задницей в центре заветного круга и крепко прижимающего к себе законную добычу. Добыча трясется так, что перья, кажется, летят, как листья с деревьев осенью, и сдавленно всхлипывает.
