Последнее что я сделал, прежде чем свалиться на диван с истекшей у благословения батарейкой, это погасил маленький едва заметный маячок, спрятанный в проклятом кинжале.
Сознание помутилось, скрутив меня как с тяжёлого похмелья. Перед глазами всё ходило кругом, к горлу подкатил ком тошноты.
— Всё, всё, всё, — тихо зашептала Анна, обхватив мою голову руками и прижав к себе. — Всё хорошо будет. Это переутомление.
Я провёл языком по высохшим губам.
— Промахнулись боги, — послышался голос новенькой, — с такой штукой на рынок не выйдешь. Себе только во вред.
— Это кинжал, — тихо ответил я, — кинжал наложился на плашку. Это древнее творение старых магов, которые могли богов за пояс заткнуть. Это Лесовик прокололся.
Все замолчали, кроме Белкина. Он достал телефон и яростно стал спорить с кем-то.
— Нет. Два дня. С меня ящик коньяка. Я знаю, ты сможешь сделать. Я в тебя верю. Керамические пустотелые. Нет, под ГП-25, АГС-17, под охотничьи патроны и под калибры двенадцать и семь, четырнадцать и пять. Под тридцатку? Попробуй, я только не знаю где её взять. Мощность заряда попробуй в трёх вариантах, только не забудь пометить где какие. Только не спрашивай. Потом сам увидишь. Спасибо.
Он сбросил звонок и тут же набрал другой номер.
— То-о-олик, привет. Ты ещё жив? Говорили ты в Османской империи шорох наводишь. Ясненько, уже дома. Что звоню? Да, мне полигон накрыть надо, наша группа боевое слаживание проводить будет. Что? Не шути так. Городок на месте останется. Будь добр, дай команду. Ну ты же знаешь, оцепление, оператора на вышку, технику немного. Я сообщением скину. Лады. Бывай.
На этом не завершилось.
— Пал Игнатыч? Белкин беспокоит. Вы своих архаровцев предупредите по своей линии, пожалуйста, у меня спецзадача на полигоне Иголкино будет, мы с оружием и боеприпасами. Отчёт я дам. Да, подпишу. Послезавтра. Сроки поджимают. Огромное спасибо.
Начальник закрыл глаза и сел на краешек стола с зажатым в руке телефоном.
— Ну, суки, вы у нас попляшете теперь, — зло процедил он, потом перевёл взгляд на меня, — Что с фантомом узнал?
— Да.
— Не тяни. Подлянки ждать стоит?
— Нет. Единожды дав вечную клятву служения отчизне, он не предаст её и после смерти.
— Кто он был при жизни? — приподняв бровь от любопытства, спросил начальник.
Я через силу улыбнулся.
— При жизни просто ратник, а после смерти стал легендой.
— Ну, хватит интриги. Говори.
— Пересвет.
Мебель мы оставили на месте, а личные вещи перетащили в одну ходку. Их было немного. Все, кроме Кузнецова, переехали к Игорёвой. Дед Семён деловито выгнал скромное местное создание на чердак, крякнув, что двум домовым тесно быти.
Белкин опять умчался по своим суперзадачам, и мы решили маленько расслабиться.
Дружинник не смог устоять перед приглашением на новоселье.
Благо, что у Анны в комплекте к коттеджу имелась небольшая баня. Мы её затопили, и теперь сидели, замотанные в простыни, попивая хмельной напиток.
— Егор, а эта фигня как действует? — заговорил охмелевший Кузнецов, прислушавшись к донёсшимся из парилки девичьим визгам и шлепкам берёзового веника.
— Какая фигня?
— Ну, лампочки с заклинаниями.
— Там одноразовые накопители стоят. Когда лампа лопается, энергия высвобождается.
— Это, получается, теперь мы любого затоптать можем? — спросил Николай, поставив кружку на столик.
— Да ну нафиг. Энергии много в стекло не запихаешь. Оно, конечно, посильнее серебра будет. Примерно в пять раз, но высшего духа таким только разозлить получится. Мелочь, да. Мелочь можно пугать и без мага.
Коля достал из-под газетки, которую постелили на стол вместо скатерти, маленькую люминесцентную трубочку лампы и помахал ей на манер ножика.
— Я их щас. В пекло.
— Это щит.
— Щит? Не похоже.
— Он индивидуальный. Работает как конденсатор. Если кто человека пытается долбануть, то впитает избыток энергии. Но если слишком много, то лопнет.
— А если такую на танк поставить?
Я пожал плечами.
— Это надо долго думать.
— Да и фиг ли. Наклепаем на всех и армия готова.
— Я под оверклокингом её час делал. Так придётся все три поковыряться. Нужны все маги страны и год работы, чтоб хоть какой-то запас на случай войны был.
— Под чем? — не понял дружинник.
— Это чудики есть, они процессоры для компьютеров разгоняют на грани поломки.
— Куда разгоняют?
— Ускоряют.
Дверь открылась и в предбанник выскочили раскрасневшиеся девчонки. Бледной осталась только Оксана, которая была нечувствительна к перепадам температур. Она-то и парила всех подряд.
Анна присела на свободный стул и потянулась к фисташкам. Она пила меньше всех. Зато пьяная Ангелина хлюпнулась рядом с Николаем и стянула с него деревянный крестик. Коля сначала недовольно бурчал, а потом заорал дурниной, когда девушка макнула крестик в пиво.
— Ты что делаешь?!
— Святое пиво, — нисколько не смутившись, ответила боевая магесса.
— Ты что богохульствуешь?! — подскочил с места Кузнецов в кипящей ярости.
— Нацепил бирку бестолковую и радуется непонятно чему.
— Это крест святой бирка-то?
— Ну а что это по-твоему?
— Это знак веры моей!
— Ну я и говорю, логотип.
— Сучка, бесовская, — прошипел Кузнецов, скрипя зубами.
В воздухе закипела сила. Ещё немного и можно будет сотовый прямо от банного пара заряжать.
— Егор, сделай что-нибудь! — вскочила с места Анна.
Александра схватила за руку Фотиди, с которой слетела простыня и она в чём мать родила стояла и сверлила дружинника взглядом. Ещё чуть-чуть и начнётся крестовый поход, совмещённый с охотой на ведьм.
Я взял со стола литровую кружку со своим пивом и плесканул на обоих дерущихся, как на шипящих друг на друга котов. Злость и ненависть сразу перекочевали на меня. Но с этим я как-нибудь справлюсь.
— Помнится, мы сюда мыться пришли.
— Без меня мойтесь, — бросил слова Николай и вышел из бани.
— Ты зачем? — спросила Белкина у Ангелины.
— Да бесят меня эти фанатики. Придумают сами себе нечто светлое и великое, а потом поклоняются. Человек ни перед кем не должен кланяться.
— Это вера наших предков, он считает её правой и достойной. Не донимай его.
— Вера предков? Вера предков в парке сидит, на пяльцах вышивает. А это пришлая вера. Её, если что, переняли у древних египтян, когда евреи из царства реки Нил бежали. Там в бога Гора верили в числе прочих. Прототип вознесли как единственно возможного, написали книжки под себя, да калёным железом в умы вбили. А теперь это вера предков. Ни хрена не знает, и уже вера в предков.
