Одновременно и трогательное, и пугающее зрелище.
Все заглянули по очереди, выразив чувства разными словами.
Когда собрались за общим столом, то долго молчали, пока не заговорила Ангелина, глядя в свою чашку с кофе.
— Прости за крестик. Символы и есть вера.
— Ты сравниваешь бога с этой тварью? — негромко спросил Николай.
— Нет. Что ты. Просто… прости.
— Бог с тобой, — ответил дружинник.
— Я не верю в Бога. Я верю в Человека. И я чуть не забыла, что я тоже человек.
— Тогда, я прощаю тебя.
— Спасибо, человек.
На следующий день Белкин вывез нас на войсковой полигон, что рядом с селом Иголкино.
Несколько домов маленького военного городка сиротливо стояли неподалёку от трассы, продуваемые всеми ветрами. Рядом с ними располагалась маленькая воинская часть, а чуть дальше территорию занимал полигон, с разбросанными на нём небольшими наблюдательными вышками стрельбища, похожими издали на огромные пьедесталы для вручения спортсменам медалей.
Падал пушистый снег и когда мы подъехали, солдат в оранжевой жилетке поверх бушлата расчищал дорожку к учебным точкам. Ещё несколько солдат раскладывали всевозможное оружие на стеллажах.
Тут же тихо тарахтел бронетранспортёр.
Белкин деловито заскочил на второй этаж вышки по металлической лестнице, с кем-то там обмолвился парой слов, а потом спустился.
— Господа маги, сейчас мы с вами попробуем провести тренировку. Соснов с четырёх утра создавал нам пробные образцы нового оружия. Сначала отработаем некоторые вопросы взаимодействия, а потом приступим к испытанию.
Мы выстроились напротив окопа и глядели на старый танк, выполнявший роль учебной мишени. Он обречённо торчал посреди поля в двух сотнях метров от нас, опустив вниз ствол. Лёгкий пушистый снег припорошил один бок механического чудовища, придав ему сходство не то со спящим моржом на льдине, не то с бобровой хаткой посреди замёрзшего озера. И над всем этим господствовало серое небо. Весь пейзаж навевал тоску и уныние. Совершенно не хотелось что-либо делать.
— Сейчас я посмотрю кто что умеет. Целитель и сенсорик на учебную точку по разборке и сборке оружия, — сказал Белкин, проигорировав бурчание дочери, недовольной официальным тоном отца.
Но всё же девушки пошли к одиноко переминающемуся с ноги на ногу сержанту, стоящему у длинного металлического стола. Тот заметно оживился, при виде красавиц и быстро поправил бушлат и сдвинул шапку на затылок. От улыбки, возникшей на лице можно было запросто засветить фотоплёнку, так она сияла.
Внутри кольнуло глупой и необоснованной ревностью, которую я тут же погасил. Ничего этот солдатик плохого не сделает. Вот только по ком была ревность? Неужели по ним обоим. А жирно мне не будет?
Я тряхнул головой, отгоняя мысли. Тем более что начальник позвал боевую тройку на переднюю линию.
— Соснов, твоя задача — создать щит и дойти до танка, нанося максимально возможный урон. Потом идёшь обратно и отрабатываешь оборону. Та же процедура предстоит остальным. Понятно?
— Да.
— Не слышу! — Так точно!
— На исходную! — заорал начальник, поглядев на солдатика, стоящего на вышке, поднял ли тот белый флажок, означающий, что в поле нет людей.
Я лёгким бегом подскочил к столбикам, указывающим нужный рубеж.
— К бою! — раздался крик.
Четыре секунды ушли на создание комплексного щита, ещё пять на синтез схем импульсного удара и накопления в них энергии. Я их создал и пошёл к танку, оставляя следы в неглубоком снеге. Надо что-то сделать, но что. Танк уже неисправен, двигатель из строя не вывести, боекомплекта нет. Экипажа нет.
Наконец, решил просто осыпать мёртвую груду железа разными ударами, чтобы попрактиковаться для самого себя. Начальник мало что поймёт из сделанного. Я отправил импульсный удар. Внутри башни хлопнуло. Попал, но это не удивительно, при размерах цели. Ещё удар, но мощнее. У танка сорвало ящик с инструментами, как раз в него и целил.
Я перешёл на лёгкий бег и стал осыпать железо импульсами силы. Хлопки белых искр высвечивали как фотовспышки то один бок боевой машины, то другой, разнося в клочья навесное оборудование. Лопнули наружныетопливные баки, взорвались брызгами стекла триплексы, разорвались фальшборта с подкрылками. Снег взлетел с боков танка, как пыль с ковриков, обнажив чернеющий на белом фоне металл.
До финиша оставался десяток метров и я нанёс завершающий удар, но не импульсом, а телекинезом. С лязгом и грохотом танк развернуло боком, оставив на земле царапины следов. С катков слетела расслабленная гусеница. Я добежал до цели и затормозил выставленными вперёд ладонями, уперев их в борт машины. Первая часть завершена. Теперь оборона.
Взвинтил щит до максимума и пошёл неспешно обратно. Под вышкой суетился народ. Донеслись крики начальника.
А потом застрочили автоматы. Я пригнулся, но не остановился. Уж эти-то я умею останавливать.
Пушистый снег облетал меня по кругу, чётко обозначившая границу защитного барьера. Там же ложились в землю и остановленные пули, они лишь покалыванием отдавались в пальцах. Удары по щиту всегда почему-то сказывались как неприятные ощущения организма.
Но начальник на этом не остановился. Один из солдат вскинул на плечо гранатомёт. Грохотнул вышибной заряд и, горя оранжевым почти бездымным пламенем, и гудя как реактивный самолёт, в мою сторону полетел кумулятивный боеприпас. Дистанция была короткой, и потому выстрел сразу взорвался, сдетонировав о невидимую преграду. Это было не как в кино, когда взметается столб пламени и гриб чёрного дыма поднимается к небу. Нет. Короткая вспышка, оставившая тёмное облачко, и снежная пыль подскочившая от ударной волны с земли на пару сантиметров.
Больше сюрпризов не было, и я дошёл до вышки беспрепятственно. Солдаты, обеспечивающие стрельбу, скучковались и оживлённо перешёптывались, размахивая руками, и даже прапорщик, караулящий на пункте боепитания патроны, вынырнул из двери, как барсук из норы. Ещё бы, те, кто видит боевого мага в действии в первый раз, получают море впечатлений.
Белкин ничего не сказал, про результаты захода, лишь отметил в записной книжке. Рядом с ним стоял незнакомый капитан с рацией, торчащей из глубокого кармана и белой повязкой руководителя стрельбы. Офицер с нескрываемым любопытством рассматривал нашу группу.
— Следующий на исходную!
К столбикам вышел Кузнецов, вооружённый автоматом.
— К бою!
Дружинник сразу перешёл на бег. Вокруг возникло радужное сияние защитного поля, оно было слабее моего, но зато подсвечено. Николай работал на публику.
