— Да нисколько. Она свободный человек и едет со мной и под моим покровительством исключительно по собственной воле.
Про свободу и покровительство я ввернул специально, чтобы разом отсечь возможные поползновения. Увы, этот перворожденный баран, похоже, даже не слышал того, что я сказал, и мои намеки пропали даром. Вместо того чтобы сдать назад или на крайний случай поинтересоваться подробностями, он сделал повелительный жест, и двое его охранников двинулись к девушкам.
Дальнейшее произошло очень быстро. Тот, который ехал первым, небрежно протянул к Анель руку — и дико взвыл, отдернув пострадавшую конечность. В следующий момент его напарник, неосторожно повернувшийся боком к Эллине, рухнул на землю с грацией мешка с навозом. Я же говорил, удар у наемницы поставлен что надо, и била она с расчетом если не убить, то уж вырубить наверняка. Я тут же, не теряя времени, сдернул за ногу с лошади того молодого, который меня толкнул в начале разговора, а после этого так и не догадался отъехать подальше. Тыковка гулко стукнулась о мостовую, и ее хозяин временно потерял интерес к происходящему. Зато его товарищ замер, боясь лишний раз вздохнуть — кончик меча, застывший в сантиметре от глаза, действует отрезвляюще на кого угодно. Щелчок! Эллина, деловито прищурившись, отцепила от седла свой арбалет и начала спокойно и не особенно торопливо натягивать тетиву, мило улыбаясь посеревшему от страха эльфу. А щелчок — это, похоже, от щеколды на захлопнувшихся дверях. И вообще, вся улица словно вымерла.
Ну, вот и вся диспозиция. Два охранника лежат без сознания, один от страха замер так, что ни чихнуть, ни пукнуть, эльф сидит, не делая резких движений, да и вообще никаких движений тоже, а последний из великолепной пятерки зажимает окровавленную руку. На мостовой — два пальца, это его Анель удачно зацепила, а случайность точного удара отнюдь не делает его менее эффективным. Молодец девчонка, не зря выпросила у меня оружие. Оно здесь — показатель статуса свободного человека, а она за свое новое положение, когда я ей объяснил, что рабство закончилось, вцепилась руками и ногами. Вот и пригодился кинжал.
— Спички детям не игрушка, — ухмыльнулся я своему пленнику, — так что выкидывай железки и переходи в пехоту, а не то кишки выпущу.
Парень, разумеется, не понял и половины сказанного, но смысл уловил, а потому торопливо и, насколько ему позволял испуг, быстро сбросил на мостовую весь свой арсенал, после чего спешился. То же самое сделал его покалеченный напарник, сообразивший, очевидно, что постонать о своей бедной конечности он может и потом, а вот убьют его, скорее всего, прямо сейчас — арбалет, стрела которого смотрит в твое брюхо, кого угодно сделает понятливым. Я лучезарно улыбнулся эльфу:
— А тебя, козел, что, не касается?
— Да ты понимаешь, с кем говоришь, мерзавец? — прошипел он так, что я аж заслушался. Каков типаж, а? Кобра отдыхает.
— А мне по хрену. Слезай. И портки снимай.
— 3-зачем?
— А чтобы, когда со страху обделаешься, не запачкал, — расхохотался я. — Не для того, о чем ты подумал, и не надейся. Ну, бегом!
— Я градоначальник Священной Рощи…
Тут он выдал свое имя. Длинное и певучее, а главное, совершенно не запоминающееся. Просто даже потому, что свои имена только сами эльфы и могут выговорить. Но все же запредельная длина имени говорила о том, что древность рода тоже запредельная. Плевать — меня пробил смех. Градоначальник. Всего лишь градоначальник. И этот кусок диетического мяса на меня — на МЕНЯ! — решил наехать? С трудом удержавшись от того, чтобы не заржать в голос, я повернулся к Эллине:
— Как ты считаешь, градоначальников стрела убивает так же, как и простых смертных?
— Не знаю, но давно хотела проверить, — плотоядно усмехнулась наемница.
— Ну тогда отсчитывай до трех и, если это чучело еще будет сидеть на лошади, выстрели ему в живот. Один и два уже было.
Та прыть, с которой эльф скатился с лошади, достойна была занесения в Книгу рекордов Гиннесса. Сообразил, очевидно, что я не шучу. Впрочем, насчет штанов я тоже не шутил, и после того, как он заголил тылы, с чувством врезал ему по заду его же плетью. Он аж взвыл — боли перворожденные терпеть не умеют совершенно, да и за свою поганую жизнь цепляются руками и ногами, так что мать родную продадут.
Малость исполосовав эльфу задницу, я с чувством наподдал ему сапогом и, когда он отлетел, рявкнул вслед:
— Брысь отсюда, дрянь гомозиготная, и чтобы мне больше не попадался — уши отрежу!
Скорость, с которой эльф припустил по улице, заставила меня довольно усмехнуться. Ну все, конкретно этот урод никогда уже не будет занимать хоть какое-то серьезное положение. Эльфы, конечно, дружно ему посочувствуют, потом, уже традиционно, взвоют на весь мир о том, как их род вообще и этого чудика в частности обижают и как все перед ними виноваты и кругом им должны, но сами будут тишком подхихикивать в кулачок, а после такого позора репутация обиженного упадет ниже плинтуса. Хе-хе, промчаться перед низшими существами без штанов… Но у него это все впереди, а вот нам надо дергать отсюда, причем чем быстрее — тем лучше. Ох, не зря мне не хотелось заезжать в этот город…
К счастью, моя женская сборная тоже сообразила, что надо делать ноги, и из Священной Рощи мы вылетели галопом, напугав стражников на воротах. Из того, что нас никто не пытался остановить, я сделал однозначный вывод — обиженный мной Чебурашка помчался вначале за штанами, а потом уж принялся отдавать распоряжения. И соответственно, дойти до ворот они просто не успели. Вихрем проскочив небольшой открытый участок, отделяющий город от леса, мы на миг задержались, Эллина сделала в сторону Священной Рощи неприличный жест, и деревья надежно скрыли нас от возможных преследователей.
Впрочем, по лесной дороге мы ехали недолго — с полчаса, не больше. Уже начинало смеркаться, надо было остановиться где-то на ночлег, и желательно в укромном местечке. Вряд ли, конечно, за нами на ночь глядя организуют погоню, не так-то это просто — ловить кого-то всерьез, а не устраивать показушные гонки по пересеченной местности, подготовка требует времени и специалистов, однако мало ли что. Да и кроме городских силовиков по лесу могут шляться самые разнообразные личности, встреча с которыми не является праздником, — от медведей, недовольных тем, что в их вотчине кто-то шумит, до разбойников, желающих провести ревизию ваших сумок. И если медведи — звери умные и на рожон зря, скорее всего, не полезут, то разбойников, которые вряд ли столь же сообразительны, придется класть, а улучшение местной криминогенной обстановки в мои планы не входит совершенно. Принцип у меня такой — бесплатно не работать, без нужды не напрягаться.
