Пока я себя жалела, успела добраться до края высоченного обрыва. Картина сверху открывалась мрачноватая. Как в гигантской чаше, расположился внизу большой город. Чуть приглядевшись, я заметила, что чашка оказалась битой. Горы располагались полукругом, а вдали от меня, у горизонта была вода. Или большая река, или море, отсюда не видно. У меня под ногами была пропасть.
Спускаться по почти отвесному песчаному склону я не решилась. И куда теперь? Далеко справа видно какое-то подобие дороги, но это отсюда так кажется, а что там вблизи будет, кто его знает. Но видно, что там полегче спуститься. Кроме того, дальний склон весь в пещерах, если что, будет, где спрятаться. Надо идти, не сидеть же всю жизнь на обрыве, свесив ножки.
Город начался внезапно. Узкая тропинка, петлявшая по лесу, чуть-чуть расширилась и вдруг превратилась в мощеную булыжниками дорогу, на обочине которой стояли какие-то темные сараи. Другая сторона дороги утопала в кустарнике, за которым темнела почти отвесная скала. Я испугалась и на всякий случай продолжила путешествие по канаве вдоль дороги. Кто его знает, чего ждать от местных жителей, которые ни за что ни про что отправляют пришельцев на каторжные работы в кандалах.
Канава была забита каким-то мусором, обломками деревяшек и жидкой, чрезвычайно вонючей грязью. Продвигалась я очень медленно. Нужно было следить за дорогой, чтобы не попасться на глаза бдительным горожанам, не потерять направление и одновременно смотреть под ноги, чтоб не перемазаться с ног до головы. Хороша я буду, явившись к Инсилаю в этой вонючей жиже.
Но я шла и шла, а город словно вымер. Ни звука, ни огонька. Не только прохожие, даже бродячие собаки не попадались.
Я на четвереньках вылезла из канавы на дорогу и осмотрелась. Все то же. Черные сараи, темная улица, чахлые деревца у обочины и никого. Может, у них тут комендантский час? С них станется. Нет, надо подождать до утра, и осмотреться пообстоятельнее. Влипну еще в историю, и вместо помощи Инсилаю получится совсем наоборот.
Я полезла обратно в канаву, споткнулась обо что-то теплое и мягкое и кубарем покатилась вниз, прямиком в вонючую жижу. Кто-то зажал мне рот и всей тяжестью навалился на меня. Я зажмурилась от страха. Господи, сделай так, чтоб это были не бандиты.
— Фьюк, — свистнули мне в ухо.
— Что-что? — от удивления я открыла глаза. Так же посвистывали Инсилай с Альвертиной.
В темноте канавы мерцали зеленые кошачьи глаза с длинными вертикальными зрачками. Какая огромная кошка, ну, сейчас точно сожрет… Я приготовилась заорать.
— Тихо, — помедлив, сказала кошка на чистейшем русском языке. — Не ори и не дергайся, я друг.
Ну, чего только не увидишь в тридесятом царстве-государстве! Уже и кошки по-русски заговорили, а я даже не удивляюсь. А чего удивляться-то, я же знала, что все получится! Судьба благосклонна к смелым. Я рискнула и выиграла подачу. Найти в этом жутком мире хоть кого-то говорящего по-русски, пусть даже и кошку, разве это не подарок судьбы?
— Я Мирна, — сообщила она доверительным шепотом и ослабила хватку.
— Алиса, — представилась я, одновременно пытаясь отряхнуться и рассмотреть собеседницу. Судя по голосу, это была особа женского пола. Об остальном в темноте можно было только догадываться.
— Откуда ты взялась? — прошипела Мирна.
— Из леса, — честно ответила я.
— Ага, — озадачилась она и уставилась на меня. Я в свою очередь, таращилась на нее.
Не знаю, как я ей показалась, а ее я кое-как разглядела. Никакая она не кошка. Девица неопределенного возраста — от шестнадцати до двадцати, на голову выше меня, повышенной лохматости. Глаза, правда, кошачьи, желто-зеленые с вертикальными зрачками и полупрозрачными веками. Моя новая знакомая сильно смахивала на маленькую разбойницу из «Снежной королевы». Не самое страшное в этом сумасшедшем мире.
— И какая нелегкая занесла тебя в лес? — продолжала она свой допрос.
— Так получилось, — буду я вдаваться в подробности первому встречному. Кто ее знает, что у нее на уме? Сейчас как заорет: «Держи-хватай!» и — добро пожаловать на каторгу.
— Плохо получилось, — проворчала Мирна.
— Почему? — насторожилась я.
— Ваурия не место для воскресного пикника. На твоем месте я бы поостереглась шляться здесь по ночам в таком пляжном виде.
Я посмотрела на свои голые ноги и двумя руками попыталась натянуть футболку на колени. Моя новая знакомая с интересом наблюдала, что из этого получится. Когда не получилось ничего, она хмыкнула и спросила
— Ты здесь одна?
— Теперь да, — вздохнула я. Говорить ей об Инсилае я побоялась.
— И как тебя угораздило? — ни к кому не обращаясь, сказала Мирна. — Что теперь с тобой делать?
— Ничего. Пойду в город, у меня там кое-какие дела.
— В таком виде? — спросила она. — Не советую. Женщинам и детям запрещено появляться в Альваре. Какие бы дела у тебя ни были в городе, будь уверена, окончатся они в городской тюрьме.
— Я не хочу в тюрьму, — испугалась я.
— Хотела б я видеть того, кто туда хочет, — усмехнулась Мирна. — Так что за дела у тебя в Альваре?
— Мне надо найти одного человека, — промямлила я. С каждой минутой мое предприятие казалось все более безнадежным.
— И как ты себе это представляешь? — поинтересовалась повзрослевшая разбойница. — Объявление дашь в местных газетах? Так в этой дыре газет не выпускают.
— Я знаю, где искать, — неохотно призналась я. — Он помог Ронни бежать с каторги. Значит, как раз в тюрьму мне и надо.
— Сумасшедшая, — фыркнула Мирна, — тебя не поймешь. Хочу в тюрьму, не хочу в тюрьму… Ты бы разобралась, куда тебе надо. У нас здесь за решетку попасть — раз плюнуть, вот только кто тебя оттуда вытаскивать будет? Кстати, а куда счастливо спасенный Ронни подевался, что ж он освободителя своего не ищет?
— Он ушел за помощью, — неуверенно сказала я, — а я осталась здесь.
— Глупо, — констатировала она, пристально глядя на меня. — Надо было тебе отправляться с ним. Вряд ли ты сможешь что-то сделать одна.
— И бросить здесь Инсилая?
— Кто такой Инсилай? — уточнила Мирна.
— Он мой друг.
Стоит сказать ей правду, или это ловушка? На предателя она не похожа, но откровенничать страшно. Отделалась полуправдой:
— Он спас Ронни.
— Ты ничего не путаешь? — спросила она. — Кто-то действительно ухитрился сбежать?! Это же почти невозможно.
— Ничего я не путаю! — разозлилась я. — Ронни сбежал и уже, наверно, в Москве, а Инсилай— здесь, и я осталась с ним, потому что Ронни сказал, что с Инсилаем расправятся по местным законам. А я не хочу, чтобы с ним расправились. Если у тебя больше нет вопросов, я, пожалуй, пойду, мне надо спешить.
