— Как и я — за то, что всего лишь дракон.
— Мы такие, какие мы есть.
— И это замечательно, — заключила Айриэ, чуть улыбнувшись. — Собой быть всегда приятнее, чем чьим-то представлением о тебе.
— Однако чаще всего мы стремимся иметь дело именно со своим представлением о другом человеке… в смысле, разумном существе. Отсюда, наверное, и возникает большинство конфликтов: когда ты сталкиваешься с реальной личностью, а не с тем образом, который живёт в твоём воображении.
Фирниор отвернулся к камину и щипцами отправил в огонь кусок зачарованного угля.
— Мне жаль, если мой истинный нрав тебя разочаровал, но я никогда не стремилась выглядеть лучше, чем я есть, — негромко заметила Айриэ.
— В том-то и дело. Ты не притворялась, это я обманывался. Если мне и есть кого упрекать, так это себя, — повёл он плечом. — Я стремился завоевать понравившуюся мне женщину, только не учёл разницу в мировоззрениях. С отсутствием любви можно бороться, можно заставить передумать, переменить мнение о себе, вызвать интерес или уважение своими поступками у того, кто тебе дорог. Но нет ни малейшего смысла бороться с тем, что ни ты сам, ни все твои чувства просто-напросто не нужны. И обижаться на это — глупость, поэтому я не обижаюсь. Я осознал, что драконы предпочитают… безмятежность и спокойствие, поэтому ни в коем случае не стану пытаться всколыхнуть твой внутренний мир.
Он говорил спокойно, без особой горечи, но Айриэ его слова почему-то всё равно ощутимо царапнули. Вот проклятый Фирниор, вечно он умудрится задеть за живое, тем или иным способом!..
— Да при чём тут все мои сородичи, когда это я такая… нетипичная, — проворчала она сердито. Ужасно хотелось сказать ему какую-нибудь гадость, но Айриэ сдержалась. В конце концов, это было бы подло.
— Не знаю, мне всё равно не с кем сравнивать, — равнодушно откликнулся он. — Мне хватило знакомства с тобой. Боюсь, ещё нескольких драконов в своей жизни я бы просто не вынес.
Айриэ только гневно фыркнула. А он благоразумно сменил тему:
— Айриэннис, скажи, ты думаешь, этого парнишку с конюшни возможно найти? Ты говорила, что поможешь заклинанием.
— Можно усилить чувствительность собак к определённому запаху. Для этого мне нужна какая-нибудь вещь того, кого требуется найти. Благодаря этому заклинанию собак почти невозможно сбить со следа — не помешают ни снег, ни дождь, ни множество прошедших людей. И даже если след будет затёрт магией, через какое-то время собаки всё равно его возьмут, потому что моё заклятие сильнее.
— Его увезли отсюда или он где-то в замке? Ведь если бы увезли, стража на воротах и стенах что-нибудь заметила. Хотя ночную смену ещё никто не спрашивал, насколько я знаю.
— Если пользовались качественным «отводом глаз», то никто ничего не заметил. Или парнишку могли вывести через потайной ход. Или вынести тело, что вероятнее всего. Возможностей много, пока рано делать выводы. Только вряд ли мы найдём его живым.
Мэйгин принял её сразу и без возражений распорядился начать поиски пропавшего. Пока шли приготовления, принц выспрашивал подробности, проникшись серьёзностью происшествия. Он знал, что магесса не стала бы тревожить его по пустякам.
— Нидайра… простите, Таннора, никак не могу привыкнуть, — с вежливой улыбкой извинился он. — Вы полагаете, этот помощник конюха мог видеть что-то важное?
Принц показался драконне озабоченным и уставшим. Он осунулся, под глазами набрякли мешки, а морщины обозначились резче — как у человека, которого терзали многочисленные заботы. Так оно и было, впрочем: быть наместником разорённых северных провинций — не синекура, тут приходилось контролировать множество вещей и на долгое время забыть об отдыхе и развлечениях. Мэйгину было нелегко перейти от беззаботной столичной жизни к суровой, резкой и пронзительной, как северный ветер, здешней реальности, однако он мужественно терпел и старался соответствовать.
— Думаю, да, Мэйгин, иначе он бы не пропал. Если бы я только могла предположить, что это не глупый пьяный лепет!.. Но что уж теперь говорить.
— Вам неоткуда было это знать.
— Наверное, парнишка случайно видел то, что не предназначалось для его глаз. Испугался, конечно, и никому не сообщил. Видимо, убийца — очень важная персона, иначе парнишка не стал бы молчать. Да и проговорился он нечаянно, потому что был безобразно пьян.
Мэйгин нахмурился и в волнении впился руками в подлокотники своего кресла. На пухлых белых пальцах тревожно сверкнули алый рубин и крупный чёрный бриллиант, оба в изящных тонких оправах.
— Таннора, вы хотите сказать, что кто-то из моих придворных — убийца?.. Но кого он убил, в таком случае? В последнее время никто здесь не пропадал и не умер насильственной смертью, если не считать гвардейца, разорванного нечистью. Тем монстром, которого вы выследили и уничтожили больше декады назад. В Сигмале, помнится, вы говорили о том, что опасаетесь появления нового чёрного мага.
— Видите ли, Мэйгин, теперь стало ясно, что это гораздо хуже чёрного мага. Я подозреваю, что рядом с вами находится тот, кто заключил сделку с опасной тварью, появившейся во время Прорыва, — осторожно подбирая слова, сказала Айриэ. Лучше, если он проникнется серьёзностью положения и будет держаться настороже.
— Но ведь твари — неразумные! — остро глянул на неё принц. — Как с ними можно заключать сделки? Или мы ошибались и всё намного хуже? Прошу прощения, Таннора, я могу предположить, что ваш Орден обладает некими сведениями, но, скажем так, не спешит поделиться этими знаниями со всеми?
— Мэйгин, вам же прекрасно известно, что лишние знания могут быть смертельно опасны, — чуть укоризненно покачала головой Айриэ. — Мы просто не имеем морального права делиться некоторой информацией ни с кем, кроме немногих посвящённых. Но на ваш вопрос я отвечу, это вы должны узнать, чтобы не пострадать от излишней доверчивости.
— Я мало кому доверяю, мэора.
— Я знаю, Мэйгин, но отныне вам придётся доверять ещё меньше, — очень серьёзно сказала Айриэ. — Где-то прячется тварь из Нижних миров, и она разумна не менее нас с вами. Только вот моральных принципов у неё нет и быть не может. Равно как их не имеется у того, кто вступил в союз с тварью. Этой твари, скорее всего, периодически требуется пища. Человек, его плоть, кровь, боль и страх. Тварь не может не охотиться, но убивать там, где живёт, она будет лишь в крайнем случае. Поэтому жертвой вряд ли станет кто-то из замка или соседнего городка. Скорее всего, тварь охотится в окрестных деревнях или подстерегает неосторожных путников на дорогах. Сейчас, пока на этих землях нет прежнего порядка, трудно вести учёт пропавшим людям.
