Далеко идти не пришлось: Магайон ждал меня на уже знакомой полянке, только стола и кресла на сей раз поблизости не наблюдалось, а трава была предусмотрительно пострижена покороче и уже немного примята подошвами герцогских сапог. Давно здесь топчемся? Возможно. В записке ведь не было указано точное время, а рассвет — понятие растяжимое.
— Простите, если сильно припозднился.
На меня посмотрели взглядом, который обычно называется «невидящим», а если использовать более понятное определение, равнодушным.
— Вы могли и вовсе не прийти.
— Почему же? Меня привело бы сюда одно только желание проверить, насколько рано просыпаются аристократы.
Как ни странно, ответ, больше способный рассердить, оказался ключиком к шкатулке герцогского сознания: взгляд Магайона стал острее и словно бы яснее. По крайней мере теперь передо мной стоял человек, отдающий себе отчет в своих действиях, а не скучная кукла. Правда, следующая реплика привела в замешательство уже меня.
— Ваша цена. Сколько?
А чтобы не требовалось лишних пояснений, пола плаща была откинута, выставляя на обозрение свисающий с поясного ремня громоздкий кошель.
Вот те на! Такого поворота событий я точно не мог предугадать. Можно было бы предположить, что герцог, как человек разумный, расчетливый и хладнокровный, постарается извлечь из сложившихся обстоятельств наибольшую выгоду для себя, но тогда скорее мне был бы выставлен счет, причем немалый, а сейчас все происходит ровно наоборот, и удивление, заставшее врасплох, неприятно горчит на языке.
— Вы хотите меня купить?
— Я хочу купить ваши услуги. Вернее, только одну услугу. И щедро заплачу за нее.
Чем дальше, тем тревожнее. Не нравится мне ни настрой герцога, ни собственные ощущения, особенно холодок, постепенно поднимающийся по позвоночнику, но делать нечего: сам подсказал противнику последовательность ходов, сам и выкручивайся.
Купить, значит? Какие вопросы возникают после подобного предложения? Правильно. Каковы пределы щедрости и в чем состоит предмет сделки. Однако задать их одновременно невозможно, а от того, какой поставить первым, зависит очень многое. О цене спросит тот, кого не волнует ни собственная честь, ни чужая. Сутью услуги поинтересуется тот, кто только и думает, как бы сорвать большой куш, не прикладывая слишком много усилий.
Какой вариант предпочтительнее для моего собеседника? Скорее всего, наемник, обговаривающий только количество монет, потому что во втором случае весьма вероятен отказ. А что выбрать противной стороне? Что сказать, чтобы подсечь и вытащить на берег рыбину, мусолящую наживку? У меня есть всего лишь одна попытка.
— Я пришел сюда не продавать и не покупать, дуве. Я ошибся местом?
Лицо герцога заметно напряглось, но это мало походило на гнев, скорее на легкое раздражение по причине затянувшегося ожидания.
— Я ведь могу и не предлагать деньги. Вы все равно будете вынуждены поступить так, как угодно мне, но только не получив ни малейшей прибыли. Вы настолько глупы и чересчур благородны?
Пробует меня уговорить? Что ж, значит, двигаюсь в верном направлении.
— А за что именно вы собирались заплатить?
Магайон улыбнулся, но явно не обуреваемый светлыми чувствами, поскольку улыбка походила на слегка изогнутое лезвие.
— За мою смерть.
Не самый неожиданный вариант ответа, хотя самый неприемлемый для меня. И самый неприятный. Герцог намерен умереть сегодняшним утром? Почему с моей помощью, понятно: самый удобный повод, тем более заблаговременно заготовленный. Но почему умереть? Также вполне понятен намек, что в случае отказа принять деньги все то же самое мне придется исполнять совершенно бесплатно. И нет ни малейших сомнений, что придется, потому что мне прощаться с жизнью совсем уж ни к чему, а мой противник — далеко не последний боец в королевстве.
Что же получается? Выхода нет? Есть, но не слишком достойный. Я всегда могу позвать на помощь Борга. Может быть, так и следует поступить? Плюнуть на честь герцога, ведь, в конце концов, его жизнь значит для государства намного больше. Разумное решение. Вот только сначала нужно попробовать узнать, какие соображения руководили Магайо-ном, потому что после явления рыжего великана он вряд ли захочет со мной разговаривать.
— Зачем вам нужно умереть?
— А зачем вам нужно это знать? Попробуете отговорить? Или примените другие меры? Может, стражу позовете?
Он верно угадал возможное развитие событий. Да и не мог не угадать, с его-то опытом! Но если до сих пор не прервал беседу и не ушел, значит, на что-то рассчитывает. И все же обидно. Неужели я выгляжу человеком, готовым за деньги пойти на любой риск?
— Может, и позову. Но не раньше, чем услышу ваш ответ. Я знаю, почему вы вызвали меня на дуэль, но в ту минуту вы явно не собирались прощаться с жизнью. Что же изменилось за прошедшие дни?
Герцог сорвал с розового куста полураскрывшийся цветок и смял его в кулаке.
— Немногое. И одновременно все, что только могло измениться.
— Вы желаете кому-то отомстить своей смертью? Может быть, мне?
Мешанина лепестков скорбно упала на траву.
— Положим, у меня есть на примете люди, кому я хотел бы доставить неприятности даже своей кончиной, но… Вам-то за что? За то, что исполняли свою службу? Напротив, следовало бы вас поблагодарить, от всего сердца. И я бы поблагодарил, если бы…
Похоже, действительно случилось нечто страшное, если человек посчитал смерть наилучшим решением проблемы. Но что именно? Мне очень важно узнать правду. Хотя бы правду герцога.
— Давайте договоримся, дуве. Вы расскажете, почему собираетесь умереть, а я вас выслушаю.
— Неравноценный обмен, не так ли?
Повторяю с нажимом:
— Я выслушаю вас. И приму решение только после этого. Если вам удастся меня убедить, решение окажется в вашу пользу.
— Хотите сказать, что даете мне шанс сохранить деньги?
Можно было ответить в похожем тоне. Вот только, если бы я поддался на невинную уловку, Магайон насторожился бы уже основательно. Набивание цены понятно, привычно, недостойно уважения, зато просчитываемо на три хода вперед. А если человек внезапно отказывается от денег под, мягко говоря, блаженным предлогом, сия странность вызывает непоколебимое недоверие и отступление на заранее подготовленные позиции. Коль скоро мой противник желает закончить земной путь, он наверняка продумал все пути достижения поставленной цели, а мне не хочется допускать к телу герцога убийцу со стороны. Каким же образом действовать дальше?
Посмотрим на мир глазами Магайона. Он ведь не повесился на воротах своего особняка, не нырнул в канал, не напичкал себя ядом, то бишь не совершил презираемого всеми поступка самоубийства. О чем это может свидетельствовать? Герцог не станет нарушать традиции общества без веской причины. И о назначенной дуэли он вcпомнил именно поэтому: вот хороший шанс проститься с жизнью, соблюдая писаные и неписаные законы чести. Но человек, возводящий на престол подобные идеалы, должен верить и в кое-что иное. Кое-что, растворенное в воздухе мира и одновременно парящее над ним.
