Он вспомнил о медали, которая подтверждала близость мальчика к императору. Этот странный юноша может послужить полезным источником информации. К тому же не повредит, если пройдет слух, что Луис на короткой ноге с доверенным лицом императора, хотя на самом деле это доверенное лицо настоящий язычник. Но императору можно, потому что ему никто не станет задавать вопросов. А вот Луис сильно рискует. Если он обратит язычника в христианство, для него это будет большая победа. Он знал, как взывать к чувствам подобных людей. Северяне ведь ехали в Руан не за знаниями, не за мудростью, а за золотом, оружием и красивыми домами.
— У тебя серьезная и очень странная болезнь, — начал Луис. — Плохо, когда воин подвержен такой напасти. Вот что я тебе скажу, мальчик. Пока ты веришь в идолов, ты не исцелишься. Посмотри на своих сородичей, которые живут в лачугах и под навесами. Даже ваши великие вожди живут куда хуже обычных торговцев со здешней Средней улицы. Посмотри на собор Святой Софии. Разве Одину когда-нибудь возводили такие величественные храмы? Подумай о том, какие богатства есть у императора и священников, какие победы одерживает их армия. Когда мятежник пал под Абидосом, его поразил Господь, потому что Господь ненавидит мятежников — неповиновение есть грех Люцифера. Отринь своих идолов, чтобы прийти к Христу.
— Болли Болисон со своей армией живет неплохо, поклоняясь Одину.
— Их никогда не пустят в этот город, никогда не позволят служить императору так, как они могут, если они будут упорствовать в идолопоклонничестве. Ты человек с амбициями. Сними камень, и всем твоим бедам конец.
Змееглаз поднес руку к подвеске. Он попытался снять ее, точнее, рука потянулась к амулету, а потом снова упала.
— Я никогда его не снимал, — сказал он, — только если сгнивал кожаный ремешок или рвалась веревка. Мне кажется, не к добру снимать камень. Его дважды снимали у меня с шеи в детстве, но ненадолго. Это же защита от магии, так все мои родственники говорили.
— Но ты же считаешь, что тебя поразило проклятие.
Змееглаз опустил голову. Свет в саду угасал, серое небо стремительно темнело. Луис обернулся на дворец. Ему пора идти к Аземару.
— Я срежу его, если хочешь, — сказал Луис.
Мальчик ничего не ответил, так и стоял со склоненной головой.
Луис вынул из-за пояса мальчика нож.
— Вот, — сказал он, — сейчас я освобожу тебя.
Змееглаз на мгновение съежился, как будто сопротивляясь.
— Я устал, — сказал Змееглаз. — Устал от насмешек, от собственной трусости. Я устал от того, что я не мужчина. Почему другим достается слава и честь, а я стою, оцепеневший под градом насмешек, не в силах показать, на что способен? Если Иисус даст мне избавление, если сможет превратить меня в убийцу, я стану его слугой.
Луис тоже устал. Неважно, как этот мальчик понимает Христа, главное, чтобы почитал его. Смысл Библии пусть разъясняют ему те, у кого больше терпения и больше свободного времени.
— Ты должен принять крещение, — прибавил Луис. — И не забудь сказать императору, что это я привел тебя к Богу. Вот, теперь ты свободен. — Он перерезал ремешок на шее мальчика и снял камешек.
Змееглаз распрямился и потянулся, словно человек, который слишком долго сидел.
— Я не ощущаю разницы, — сказал он.
— Тогда ступай в собор и молись, — посоветовал Луис. — Проси прощения за то, что был язычником. Попроси, чтобы тебя крестили. — Луис уже хотел уйти, но Змееглаз взял его за руку.
— Что такое крещение?
— С тебя смоют все твои грехи, смоют все проклятия. Только тогда ты узнаешь, был ли ты жертвой магии или же...
Змееглаз указал на грязные тучи.
— Ты должен смыть грязь с неба, — сказал он.
— Если бы я только мог.
— Я вымою улицы кровью, — заявил Змееглаз.
— Возможно, когда ты станешь мужчиной, тебе захочется совсем другого, — сказал Луис.
Змееглаз пристально поглядел на него.
— Когда я стану мужчиной, я сделаю именно это, — сказал он.
Луис вдруг испугался этого странного юноши.
— Я должен вернуться к друзьям.
— Отдай мне мой камешек.
— Ты же отрекся от язычества, так брось и камень, — сказал Луис. — Не иди к Христу, оглядываясь на Сатану.
Змееглаз немного покачался взад-вперед.
— Я обязательно отблагодарю тебя, ученый. Если проклятье спадет, сможешь просить у меня что угодно.
— Возможно, попрошу, — сказал Луис.
— Приходи в лагерь варягов. Меня зовут Змееглаз. Там меня все знают. Я найду для тебя следопытов.
Мальчик привалился к садовой ограде. Казалось, он вот- вот упадет без чувств.
— Тебе нехорошо?
— Я как-то странно себя чувствую, — признался Змееглаз. — В саду есть птицы?
— Птиц здесь нет.
— Но кто-то же летает надо мной. Ты ошибаешься, ученый, это птицы. Тебе иногда надо отрывать взгляд от книг и смотреть на мир вокруг.
— Я пока покину тебя, — сказал Луис, — меня ждет работа на благо императора.
Змееглаз как будто не слышал его.
В другое время Луис, наверное, посмеялся бы над странным поведением мальчика, а вернувшись к Беатрис, непременно рассказал бы ей, что император берет на службу сумасшедших. Но сейчас его слишком заботила судьба Аземара. Он поспешил прочь из сада. Когда он был уже у выхода, мальчик окликнул его.
— Я иду в церковь!
— Да, обязательно пойди.
Оказалось, что доктор уже ушел, Аземар спит, а Беатрис сидит на диванчике, глядя на него. Луис положил амулет на свой стол. На нем была грубо нацарапана голова волка. Эти северяне просто одержимы волками.
— Как он?
— Он попил, но есть ничего не стал.
Беатрис закусила губу, явно взволнованная. Луис обнял ее. Он не стал спрашивать, что ее беспокоит — вид Аземара мог взволновать кого угодно.
— Да, он пережил настоящий кошмар. Наверное, ему необходимо как следует отдохнуть.
— Да. А тебе необходимо помыться. И снять эту одежду. — Беатрис разговаривала с Луисом, но не сводила глаз с Аземара.
— Но мне не во что переодеться.
— Я немедленно пошлю за новым платьем, — проговорил слуга.
— Это было бы кстати, — сказал Луис.
Что-то заставило его внимательнее посмотреть на слугу. До сих пор он как-то не сознавал, до чего странный этот человек — чрезвычайно высокий, с кожей оттенка слоновой кости, с копной рыжих волос. Нет, он и раньше замечал все это, только почему-то не придавал значения. И вот сейчас ему бросилась в глаза странная внешность слуги.
Но ощущение тут же покинуло его; слуга вышел из комнаты, Беатрис была рядом.
Луис подошел к другу. Конечно, он настрадался. Он изголодался в Нумере так, что кожа как будто усохла, исхудавшее лицо казалось обескровленным. Во сне он оскаливал зубы, очень белые и крупные.
