Я с легким сердцем отдала бразды правления Саше. Это была его вотчина, он знал все правила поведения, все нюансы общения с высокопоставленными чиновниками, в отличие от меня, так что решение было логичным и оправданным. Наблюдая за тем, как Саша разговаривает с писчим, слушая лаконичные фразы, слетающие с его языка, подмечая холодный блеск глаз, когда ему что-то не нравилось, я в который раз поражалась метаморфозе, превращающей любимого мной человека, местами чрезмерно эмоционального и страстного, в бездушного Верховного советника Хранителей, голос которого, рубил собеседника острым клинком властности.
Несмотря на предварительную договоренность о встрече, нас все-таки заставили ждать. Я нервничала и срывалась на хомисидах, бесшумно скользящих за мной по комнате. Все трое, словно клоны, копировали мои передвижения, шаг в шаг, жест в жест. Я, конечно, понимала, что сама привязала их неразрывными нитями клятвы, но все же, чрезмерная преданность уже стала меня напрягать. Коля посмеивался, над моими безуспешными попытками отослать их подальше, тем самым провоцируя еще большую нервозность.
Получасовое ожидание вполне могло доконать меня, если бы не Саша. Ему довольно быстро надоело наблюдать за моими метаниями, и он, не говоря не слова, подошел и просто обнял. Нежно так, успокаивающе, прижал меня к своей груди. Я оперлась спиной о надежную опору его твердого тела и закрыла глаза, заставляя себя дышать размеренно и глубоко. Самое лучшее, самое безопасное место на свете — кольцо его рук. Будь моя воля, никогда бы не покидала его. Вместе с его теплом в меня вливалась уверенность в себе, заметно пошатнувшаяся в свете последних событий. Предательство, пусть и не очень близкого человека, острым шилом засело в душе, поколебав веру в собственные силы. Слова Арденны; — «ты никому не нужна», — постоянно плавали на поверхности, склизким червем сомнения разъедая душу.
Когда нас соизволили пригласить в зал заседаний, пришлось пережить несколько неприятных моментов. Пред светлые очи Венского совета разрешили предстать только Саше и мне, остальных попросили подождать в коридоре. Это предложение не устроило ни моих новоиспеченных охранников, ни Николая, только Гаэль промолчал, так как пребывал в растерянности от всего происходящего. Ему никогда раньше не доводилось бывать в подобных местах, и он чувствовал себя не в своей тарелке, так что о сопротивлении и речи быть не могло. Зато Коля встал в позу, также как и хомисиды, обступившие меня с трех сторон. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы одни из советников не решил поинтересоваться о причинах задержки. Заметив молчаливое негодование моих спутников и напряженные позы венской охраны, он разрешил наш спор, приказав пропустить всех.
Не знаю, что поразило меня больше, когда мы вошли, сам зал заседаний или собравшиеся в нем люди. Помещение было огромным и овальным. Такое чувство, будто с овалом у вуглус какие-то особые отношения, уж больно часто он использовался при планировке. Здесь было очень светло и радужно, что ли. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь витражи огромных окон, прыгали по комнате миллионами солнечных зайчиков всевозможных расцветок. Я словно в сказочное королевство попала, где маленькие феи, размахивая разноцветными крылышками, порхают по комнате, соединившись во множество хороводов. На противоположной от окон стене расположились невероятных размеров гобелены, от пола до потолка, высота которого, на мой взгляд, составляла не менее пяти метров. Гобелены чередовались с узкими полосками зеркал, благодаря которым и создавалась иллюзия сказки.
В центре зала расположился огромный стол, вокруг которого, выстроились громоздкие каменные кресла, с подлокотниками и высокой спинкой, устланные мягкими подушками для удобства. Восемь мест из двадцати были заняты. Советники чинно расселись за столом, все как один в темно бордовых накидках, с волосами, заплетенными с косы, с замысловатым узорам на щеках. Тот, что проводил нас в зал, занял свободное место, и жестом пригласил располагаться. Коля помог мне утроиться и присел по левую руку от меня. Хомисиды выстроились позади, Саша, также, предпочел пока не садиться, остался стоять, облокотившись на спинку кресла.
— Пришло время объясниться, Шеона из клана Хранителей времени. — подал голос мужчина, восседающий во главе стола. — Поступившее к нам прошение удовлетворено, совет собрался, и готов выслушать тебя.
— Я благодарен совету за предоставленную возможность объясниться. Знаю, что сокрыл от вас причину, побудившую меня обратиться в просьбой, но на то были веские причины. И я думаю, вы со мной согласитесь, когда узнаете, о чем пойдет речь. — мужчина благосклонно кивнул, и Саша, взглянув на меня, продолжил. — Аэрариус долгое время скрывал от нас правду, но теперь настало время обнародовать величайшую тайну ордена хомисидов. Моей целью является раскрыть всем нам глаза и познакомить вас с Девой-Хранительницей Престола света, благодаря которой наш мир сможет вновь обрести целостность.
Я нервно сглотнула, почувствовав иглы недоверчивых взглядов советником, устремленных на меня. Посмотрела на Сашу, черпая веру в глубине его глаз. Решающий ход за мной, и нет права на ошибку, так как ставка в этой игре, слишком высока — наше будущее.
— Понимаю, что известие крайне неожиданное, и вполне могу представить, с каким скептицизмом вы к нему отнеслись, учитывая все услышанное ранее от Аэрариуса. Поэтому, если члены совета не выскажут возражений, я бы хотел попросить Деву-Хранительницу кое-что продемонстрировать. К сожалению, я, при всем желании, не смогу объяснить вам на словах то, что должно произойти. Только увидев собственными глазами, вы будете в состоянии оценить всю глубину открытия.
Саша испытывающе уставился на главу совета, дожидаясь, когда тот, хоть немного переварит полученную информацию, а я внутренне содрогнулась, стараясь отогнать от себя презрительное ощупывание, с которым советник пробежался по моему телу. Я сцепила зубы, и, силясь, ничем не выдать, насколько неприятен мне его оценивающий осмотр, сцепила руки на коленях, загоняя подальше брезгливость. Желание ответить дерзостью, бурлило в глубине, ища выхода, а я методично выставляла вокруг него барьеры, помня данное Саше обещание, не вмешиваться, не смотря ни на что.
Понемногу презрение советника сменилось заинтересованностью, смягчившей грубые черты, изогнувшей губы в подобии улыбки. Я утопала в серой глубине его глаз, постепенно разгорающейся, подсвечивающейся возникшим интересом. Ему было любопытно, мужчина хотел узнать, что я могу предложить ему, что он сможет получить для себя. Собрав волю в кулак, я выдержала его взгляд, и он, в итоге, кивнул, соглашаясь с предложением, и вновь обратился к Саше.
