Лере он тоже очень нравился.
– Я могу говорить при вашем воине, ялтар Вилдор?
Переход был довольно резким, но я успел заметить, как его серые глаза засверкали.
– Мне иногда трудно ответить самому себе, кто из нас двоих: я или он, знает больше. Так что вы можете чувствовать себя при нем совершенно свободно.
Он кивнул в знак того, что оценил мою речь, и вновь пригубил вино. Но теперь его фигура, как и взгляд, потеряли былую раскованность, предупреждая о готовности к схватке. И это все при том, что внешне он нисколько не напрягся.
Сильный воин. Сильный и опасный, несмотря на довольно юный, по сравнению с моим, возраст.
– Чего вы добиваетесь, ялтар? – В его голосе было безразличие. Выдержка этого эльфа заставляла уважать его. – Вам нужны наши женщины? Победа над Лилеей? Доступ к порталам в другие миры? Или… – он все-таки сделал эту паузу, но так и не взглянул на меня, – моя жена?
От Кадинара пришло ощущение восторга. Впрочем, он всегда умел ценить смесь из авантюризма и твердого расчета. А темноэльфийский правитель демонстрировал нам это сейчас в полной мере.
– А если мне нужно все? – Я позволил насмешливой улыбке коснуться моих губ.
Как жаль, что никто из самых непримиримых талтаров не присутствует сейчас при этом разговоре. Хотя вряд ли они могли в полной мере насладиться его великолепием: с такой мнимой легкостью и непринужденностью он шел. И если я изначально был готов к этому стилю, то моему собеседнику пришлось почти мгновенно перестроиться.
Маловероятно, что он мог предположить, что окажется в личных покоях ялтара Дарианы, да еще и с бокалом вина.
– Мне кажется, вам должно быть известно о том, что варидэ отказала вам в праве быть правителем этого мира, назвав новым ялтаром вашего сына.
Нашел чем удивить. После того что я сделал с Каримом, ее ненависть ко мне стала поистине безграничной. И если бы она не была мне так нужна для моего плана… Я был их сыном, но то, что в Тинире называли эксцентризмом, в отношении меня звучало почти как предательство. И если бы она в тот день остановила отца, я отказался бы от своих планов ради единственной женщины, которая нужна была мне больше, чем власть. Но она не захотела услышать моей мольбы и не поверила моей клятве.
Не думаю, что моя рука дрогнула бы, неся ее смерть на лезвии меча. И не уверен, что смог бы себе это простить. Но одно я знал точно: она никогда не примет то, что будет казаться дорогим мне. Поэтому Яланир был рядом, а Закираль…
– Поступки моей матушки не в первый раз вызывают у меня удивление. – Я только перевел взгляд на стоящий на столике бокал, а уже через мгновение взорвавшаяся искрами вкуса жидкость ласкала мой язык и нёбо. – Но по нашим законам это право не дается, а берется.
Если бы он знал, как близок к разгадке и как далек от нее. Потому что привести Закираля к власти в измененном мною мире было первой, но совсем не главной целью.
– Похоже, с этим я ошибся.
Он чуть пожал плечами, словно признавая сей факт, и я с поразительной отчетливостью поймал себя на том, что мое наслаждение от этой беседы вполне искренне и лишено какой-либо подоплеки, связанной с реализацией моего плана.
– Вы считали, что известие об этом может повлиять на дух моих воинов. – Я не спрашивал – я утверждал.
И он кивнул, даже не пытаясь скрыть своего разочарования.
Впрочем, если посчитать, что он играет со мной в мою же игру, то иначе быть и не могло. Несмотря на то что именно Олейор пришел ко мне, он пытался заставить меня высказать свои условия. И поэтому так легко раскрывался, уводя наше общение от опасных для себя тем.
И в этом была особая прелесть.
– Лишь моя смерть или отказ от власти откроют дорогу моему сыну, и варидэ должна была сказать об этом. А до тех пор, пока этого не произойдет, любой присягнувший ему может быть признан предателем. Но дело даже не в этом. – Наши взгляды сошлись, но не в поединке. Он смотрел спокойно и ясно, внимая моим словам. – Мои воины ступили на землю Лилеи с моего благословения, но следуя заложенному в них. И вряд ли такая мелочь, как смена ялтара, будет способна их остановить.
И вновь он кивнул, но лишь для того, чтобы дать мне понять, что не слишком-то и рассчитывал на иной поворот событий. В очередной раз возвращая меня к необходимости заговорить первому.
Вряд ли он не понимал, что я, в отличие от него, никуда не спешу.
– Как чувствует себя моя дочь?
Мой вопрос казался мне самому довольно безобидным. Но когда он чуть склонил голову так знакомым мне жестом и прядь шелковых волос скользнула ему на лицо, не скрывая, а сделав ярче его удивление, я понял, что сюрпризов мне было сегодня не избежать.
– Вы не знаете? – Его изумление было искренним.
И я сделал себе заметку в памяти: если что-то из происходящего на Лилее мне неизвестно, то я могу не знать еще очень многого. А это опасно.
– Моя разведка не столь успешна, как мне бы этого хотелось, – небрежно заметил я, понимая, что свое первое преимущество он уже получил.
Оставалось дождаться, как именно он им воспользуется. И эльф оправдал мои ожидания, продолжая вести игру.
– В одной из приграничных крепостей погиб ее муж. Так и не узнав, что будет отцом.
– Он был человеком? – Мой вопрос прозвучал слишком быстро.
Но мы оба понимали, что ответ мне не требуется.
– Да, архимагом. Это может угрожать жизни ребенка?
И это его действительно интересовало. Впрочем, моя дочь была подругой его жены. Да и сам Олейор довольно неплохо относился к Асии.
– Да, если это будет мальчик, и нет, если девочка. Но первое практически невозможно, так что это не повод для беспокойства.
– Но тем не менее он есть?
Он улыбнулся лишь кончиками губ, и в этом было больше сочувствия, чем торжества.
Если бы я не знал, что этот разговор нужен больше мне, чем ему, мог считать, что проигрываю своему оппоненту.
– Конечно. – Я ответил ему подобием той улыбки, что все еще была на его лице. – Потому что вы, лорд, неправильно задали вопрос.
Вкус вина коснулся моих губ, и я опустил ресницы, но не для того, чтобы скрыть удовлетворение.
– Опасность существует для самой Асии? – Его голос чуть дрогнул, выдав волнение.
И это не было игрой.
– Конфликт магий существует в любом случае. Если она носит дочь, то она не только будет даймоном, но и станет носителем Хаоса. А вот если сына, то он, вероятнее всего, родится человеком и унаследует способности своего отца. И тогда при рождении погибнет либо мать, либо ребенок. Кто из них окажется сильнее.
– А если он родится полукровкой?
– У женщины-даймона не может родиться полукровка. Лишь у мужчины, у которого в последних из трех поколений была женщина иной расы, может не сработать генетический блок. И рождение Лайсе именно такой случай.
