И в этот самый момент появилась она. Скай уловил ее — прежде чем увидел — обострившимся, как и прочие чувства, слухом. Тихий скрежет когтей о металл.
Что-то зашевелилось в густых тенях в дальнем конце двора, проскользнуло в отверстие решетки в верхней части железных ворот, задержалось там на мгновение, а потом прыгнуло и бесшумно приземлилось на мягкие лапы. Негромко рыкнув, рысь направилась по проходу между каменными колоннами к тому месту, где стоял Скай.
— Кристин, — тихо позвал он, выступив из мрака.
Из темноты показался комок шерсти и ринулся на него. В мгновение, когда большая кошка летела на Ская, а он, пошатнувшись, делал шаг назад, в голове промелькнула запоздалая мысль — а не совершил ли он чудовищную ошибку? Что, если Сигурду все известно и это дед бросился на него, готовясь вонзить в горло клыки и острые как бритва когти? Но из открытой пасти выскользнул шершавый язык, и рысь принялась радостно облизывать щеки юноши. Следом послышался хорошо знакомый голос.
— Скай! — крикнула Кристин.
Оклик исходил прямо из горла животного, губы при этом не шевелились.
— О Скай!
В глазах зверя пылал огонь. Теперь, вблизи, Скай разглядел кое-что еще — темные пятна вокруг пасти, на шее и на груди. Руки юноши, в которых он держал лапы рыси, стали влажными.
— Кристин, ты такая тяжелая! Я…
Кошка встала на четыре лапы и незамедлительно ткнулась мордой в ноги Ская, мурлыча от удовольствия.
— Знаю! И это сплошные мышцы. А мышцы тяжелее жира. Это известно каждой девушке!
Рысь запрокинула голову и несколько раз рыкнула, что, несомненно, должно было означать смех.
— Что это, Кристин? — спросил Скай, показывая ей липкие ладони, хотя и так прекрасно знал ответ.
Хищник выставил морду вперед и фыркнул, затем облизнулся.
— Кровь! — крикнула кошка. — Тебе не нравится?
Скай вытер руку о джинсы.
— Так ты, выходит, и есть Зверь из Бэкса? — негромко спросил он.
Рысь поднялась на задние лапы.
— Не всем же посчастливилось пройти обучение в школе маццери, — огрызнулась она со знакомым сарказмом. — Поэтому я пока что проникаю в своего двойника единственным известным мне способом. Через жертвоприношение! Подумаешь, какая-то тупая птица!
Рысь перестала облизываться и подняла к Скаю бурую морду.
— Мы ведь будем еще убивать, кузен? Даже когда в этом нет необходимости?
Скай смотрел на нее и завидовал. Как здорово поддаваться звериным инстинктам! В обличье ястреба он убивал просто потому, что такова природа этих птиц. А когда был Бьорном и превращался в берсерка? Какое наслаждение он испытывал, погружая боевой топор по самую рукоятку в череп врага! Будучи Тиццаной…
Скай покачал головой. Необходимо подавить в себе желание безнаказанно убивать. Именно сейчас он не может себе этого позволить.
— Да, мы будем убивать, Кристин, — мягко и печально произнес он. — Убийства никогда не кончатся.
Рысь перестала прихорашиваться, выгнула спину и выставила вперед лапы в истинно кошачьей манере. Затем села.
— Эй, — недоуменно сказала Кристин, — я думала, мы будем охотиться. Где же твой двойник?
— Это и есть мой двойник. — Скай заметил, что рысь сидит чуть за границей рунной пентаграммы. — И он хочет тебе кое-что показать. Иди сюда.
Зверь встал.
— Скай, ты ведешь себя немного странно. Что-нибудь не так?
— Все так, — ответил он. — Но помнишь, я рассказывал тебе кое-что о маццери, о том, чему они меня научили?
— Я этого не поняла, — заявила Кристин, подходя ближе. — Убивать животных только для того, чтобы предсказать чью-то смерть? Неужели нельзя погадать на рунах, как делают все остальные?
Из горла рыси снова вырвался хохот. Но на этот раз Скай не услышал в нем Кристин. Смеялся кто-то другой.
— Можно. Некоторые так и делают. Видишь? — Он указал себе под ноги.
Кошка еще находилась на расстоянии нескольких футов.
— Руна! Одна из моих? — Зверь поднял голову. — В смысле, руна Сигурда?
— Нет, — ответил Скай. — Моя.
— Прекрасно! И что же это за знак? — хищник вывернул шею. — Ага, Наутиз. Руна силы. Судьбы.
Зверь теперь был всего в одном футе от Ская.
— Точно, — подтвердил тот, шагнув к рыси.
Наклонившись, он положил руку на мохнатую шею и, зарывшись в мех, погладил ее.
— Руна судьбы.
Кошка повела головой, отвечая на ласку.
— Чьей судьбы, Скай? Твоей или моей?
— Всех нас, Сигурд.
Одной рукой он все еще гладил рысь, другой потянулся за спину. Кварцевый резец легко вышел из ножен, и в следующий миг юноша воткнул его в грудь хищнику.
Зверь забился, отчаянно разрывая когтями человеческую плоть, но Скай крепко держал оружие, не обращая внимания на кровь и боль. Он думал сейчас только о своих предках, обо всех, кто помогал ему в эту минуту. И сила каменного резца соединялась с силой рун, образующих вершины пентаграммы, которая фокусировала их энергию; соединялась с силой, идущей от колонны и от гранита, на котором он стоял, — и этот мощный поток проходил сквозь тело Ская и выплескивался через кварцевый нож, торчащий из груди рыси.
Вдруг она оттолкнулась мощными задними лапами и вырвалась, оставив в руке Ская клочья меха. Но далеко убежать зверю не удалось: он врезался в каменный столп и осел на землю. Скай заметил, что рысь по-прежнему находится внутри пентаграммы. Затем очертания ее заколебались. Уши с кисточками укоротились, начал исчезать мех, когти втянулись в подушечки пальцев. И вот уже перед ним сидит кузина или, по крайней мере, ее человекоподобный двойник. Кристин в ужасе уставилась на каменный кинжал, торчащий из груди.
— Что ты сделал? — донесся из горла хрип.
— Выполнил свой долг. Кристин, я не мог позволить ему и дальше управлять тобой. Это был единственный способ.
— О нет. — Она подняла на Ская глаза, полные ужаса. — Ты все еще веришь, что Сигурд находится во мне?
— Я это знаю.
— Ты убил моего двойника, — задыхаясь, произнесла Кристин.
— Убил тебя, — тихо сказал Скай. — То, что происходит с двойником, затем случается и с тобой. Это касается и смерти. Ты будешь жить как ни в чем ни бывало, но не позднее чем через год, Кристин, ты умрешь.
Она разразилась глухими булькающими рыданиями, повалилась на бок, и кровь полилась на каменные плиты. От реки поднималась густая дымка, и девушка, казалось, плыла в ней.
Вдруг по ее телу пробежала дрожь. Рот широко раскрылся в немом крике. И вот уже вместо губ Кристин появились другие; все ее черты поплыли, будто у восковой маски, уступая место совершенно чужому лицу. Тело деформировалось; рот раскрывался все шире и шире — неестественно широко, словно из него готовилось извергнуться нечто чудовищных размеров.
