— Ты же говорил, что опасные острова и скалы — по центру течения, гораздо западнее нашего курса. Или льдин боишься?
— Льдин я не боюсь — их тут не встретишь: течение же идёт от экватора. Это там, в холодной струе, их полно будет. Там целые ледяные горы попадаются — они часто откалываются от замёрзшего материка. Я вообще к тому говорил, что, если долготу капитан чуток неправильно определил, мы можем быть на сотню миль к востоку, а это уже опасные воды.
— Капитан вроде бы грамотный. Постоянно за звёздами и солнцем следит. И в каюте над картами работает.
— Может, и так, но всё бывает. Мимо Тувиса он на десять миль промахнулся, вдоль берега потом пришлось добирать, когда по ориентирам определились. Это немного, конечно, но и до Тувиса всего ничего шли, при хорошей погоде.
— Токе, а чего ты говоришь всё время, что южная земля тает? И про битвы Древних, что произошли две тысячи лет назад?
— А вы там, в степи своей, разве про Древних не знаете?
— Знаем. И про войну знаем — про неё все знают. По нашему исчислению, примерно две тысячи шестьсот лет назад в результате этой войны изменился угол наклона планеты и её орбита, а также погиб третий спутник. Это вызвало страшную катастрофу и резкие изменения климата. До войн год разделялся на четыре периода с очень холодными снежными зимами и жарким летом. Теперь всё не так, почти ровно — у нас в степи зимой разве что иней можно увидеть, снег — редкость. А старые цивилизации тогда погибли, и Древних больше нет.
— Ничего себе ты загнул… Как там ты сказал: «Угол наклона планеты…» Надо это запомнить — в порту буду перед бабами большим умником прикидываться. Вот смотрю я на тебя, Тимур, — вроде отличный парень, без червоточин, и друг как друг. И понятен ты мне, и приятен. Но иной раз как выдашь что-нибудь — аж оторопь берёт. Это кто же тебя, в степи, таким умным вещам учил? Я до тебя думал, что у вас там лепёшки из навоза пекут, коз дерут с малолетства и воруют у горожан всё, что те гвоздями не успеют приколотить. А ты вот сомнения в этом сильные вызываешь: и умён, и труда не чураешься, удачлив, честен, схватываешь всё на лету: учить тебя — одно удовольствие. Удачно вышло, что ты к нам попал, таких, как ты, побольше бы. Но как бы умён ты ни был — всё знать невозможно. Остались Древние, остались…
— Ты о чём? Их нет давно — все древние империи рухнули после этой катастрофы. Они вроде бы располагались за экватором, на севере, а там погибло всё.
— Да, вроде так и было. Но зайцы-то были и при Древних? И пережили всё, хотя и несладко им пришлось. Ничего у них с той поры не изменилось, кроме места жительства. Перебрались они к экваториальным лесам — и как жили, так и живут. Вроде бы до войны туда их жить не тянуло — леса там и тогда росли, но сырые больно, и жарко было как в бане. А как всё отгремело, потихоньку изменился лес у экватора — там теперь не жарко, а холоднее даже, чем в тропиках. Совсем тогда мир переменился.
— Верно, Токе. Это из-за Шрама, той полосы, что в небе ночами светится. Это вокруг планеты кольцо идёт — из пыли, оставшейся от погибшей луны, оно мешает солнцу нагревать экваториальную зону. Вот и получается, что на полюсах холодно, как и раньше, от полюсов до тропиков становится жарче, тоже как и раньше, а вот к экватору опять температура падает.
— Ну ты и горазд умные словечки рожать! Так оно и есть, насчёт жары и холода. А раньше не так всё было, до Древних с их войной. Весь мир они искалечили, всё по-другому стало. Вон в Эгоне вашей — степь сплошная, а говорят, там зайцы как раз и обитали до всей этой неприятности. А как всё с ног на голову кувыркнулось, так и засох их лес. Вот и пришлось им перебираться.
— Я понял, о чём ты. Токе, у зайцев никогда не было государственности. Они не люди — и живут не так, как мы. У них вроде бы сотни родов, не вмешивающихся в жизнь друг друга. И землю они не делят: лес — общий для зайцев, ходи где хочешь и делай что хочешь. У них нет армии, нет городов и крепостей, нет дорог, нет единых правителей, нет денег, есть только какие-то законы, которые они исполняют. И эти законы одинаковы для всех. У них нет ни бедняков, ни богачей — ни один заяц не должен испытывать нужду. А у Древних были такие же страны, как сейчас южнее экватора: города, столицы, дороги, короли, чиновники, аристократия, жрецы и маги, наёмные армии, монеты, нищета низов и роскошь верхушки.
— Ох ты и хорошо загнул! Я даже захотел стать зайцем. Тимур, да про Древних никто толком уже и не помнит. Что там и как было. После войны было несколько тёмных веков, когда забыто было почти всё. Затем вылез первый император и создал Империю. Так как никаких Империй тогда не было, сплошная дикость, она осталась единственной империей без названия. Первая. Во как это было.
— Да нет, Токе, просто этот первый император был полностью сумасшедшим человеком. Он запретил давать название первому объединению южных земель, и когда строил столицу Империи, тоже запретил ей давать название: её так до сих пор и называют — Столица. Говорят, он даже пытался Чессу заставить всех называть Река, но это ему не удалось.
— Да, есть такое. Я слышал, что даже наследника он назвал Сын.
— Я о том же — он был сумасшедшим.
— Это ты по злобе на него напраслину возводишь, — хохотнул Токе. — Вы, степняки, его не любите сильно, ведь это он вас в Эгону выгнал. Да и чего это мы ему кости перемывать стали? Вроде же о Древних говорили. А! Так вот — никто уже толком и не знает, как Древние жили и что там у них было. А зайцы помнят. И у зайцев всё осталось так, как и было тогда. И воевать они тогда, наверное, воевали — думаю, тогда все воевали, раз до такого довоевались. И сила древняя у них осталась — они единственные, об кого Империя зубы обломала. Говоришь, армии нету у них и крепостей нету, а тем не менее имперцы с ними такой мирный договор заключили, что… Не знаю даже, как сказать… Получилось, будто зайцы с Империей как с портовой шлюхой обошлись, да ещё и заставили шлюху им заплатить за доставленное удовольствие.
— Вижу я, зайцев вы не любите, — в свою очередь позлорадствовал Тим.
— Кто? Я? Да клал я им на головы с грот-мачты. Зайцы в море не ходят, в портах я их тоже не встречал — мне они вообще жить не мешают. Они сдвинуты на своих деревьях — лазят там, где лес растёт, и не дают его переводить. За это могут и прибить. Но пока досок на корабли хватает, китобои будут делать свою работу, и зайцы нам не указ. Лес в море не растёт.
— Токе, а материк, тот, что на юге? Он что, так и тает до сих пор? Неужто там столько льда?
— Ага. Так и тает. И море вокруг него ледяное. Я думаю, он ещё долго таять будет — льда там горы. Тимур, с тобой приятно болтать — как-то по-интересному выходит. А то с другими ребятами тут стоишь — так или о бабах, или о том, что, когда, с кем и сколько выпил. Или о китах. Темы хорошие, но поднадоели ещё лет десять назад. И ты вот что — хватит старые дела вспоминать, иди на парусную, команду поднимай. Пора убирать лишние, иначе сейчас не удержим к волне.
