Штурмовать замок было решено под утро, когда все, кроме часовых, видят самые сладкие сны, но в то же время уже достаточно светло, чтобы Аррас и его подопечный не смогли втихомолку сбежать в темноте, сделав тем самым нападение бессмысленным. Вечером, когда начало темнеть, армия нищих двинулась в дорогу. Впереди в качестве разведчиков бежали трое подростков, в задачу которых входило сообщать командирам обо всем подозрительном. В авангарде шли подчиненные Сварога, следом нестройной толпой валило ополчение, подгоняемое начальственными окриками Серкла. Рядом с тюремщиком держался Бебедор. Достойный мэтр не попал в гвардию, поскольку честно признался, что единственным доступным ему оружием являются остро отточенные гусиные перья. Племянник философа гордо шествовал позади Сварога, сжимая в руке подаренную Шамсудином саблю, уже обагренную кровью баронской собаки. Рядом с Ревендом решительно шагала Ингода в мужском костюме, неся врученный ей арбалет. Вид у девушки при этом был такой спокойный, словно она идет на кухню замешивать тесто для пирожков. При взгляде на нее Ревенд переставал нервно кусать губы, и лицо его становилось куда более решительным и мужественным, чем можно было бы ожидать от мирного студента-философа.
Между двумя отрядами на единственных во всей армии четырех лошадях следовал Главный Штаб. На жеребце Сварога восседал король, держа на седле перед собой постоянно сползающего набок сонного Ниди. На своей караковой кобыле рядом ехала Ирина с мечом на боку, собранная и очень соблазнительная в мужском платье, которое ей было очаровательно велико. На третьем коне отличных туранских кровей следовал Шамсудин, за спиной которого сидела Ильма, вцепившаяся обеими руками в пояс полугнома. Несмотря на свою полную бесполезность в предстоящем штурме, Ильма наотрез отказалась остаться одна в катакомбах среди нищих, и теперь ехала вместе со всеми. Бывшая служанка королевы тряслась от страха так, что Шамсудин чувствовал плечом дрожание ее подбородка, но жаловаться девушка не решалась ввиду близкого присутствия грозной Ирины. Четвертым, на смирной лошадке, которая послушно везла Ильму от самого Шусфа до немедийской столицы, величественно возвышался Пфундс, донельзя гордый уже одним фактом передвижения своей особы верхом.
Мальчишки, бегущие впереди, несколько раз возвращались, чтобы доложить, что все спокойно. Армии нищих повезло: по пути им не встретилась ни карета, ни разъезд стражи. Лишь какой-то припозднившийся крестьянин с возом, торопящийся из города в родную деревню, вытаращив глаза, смотрел, как его обгоняет пестро одетая и гомонящая толпа вооруженных людей. На чье-то предложение присоединиться к ним для спасения особы короля крестьянин сложил пальцы в охранный знак и под общий хохот подхлестнул своего старого мерина.
Отряд прошел две лиги по хорошо наезженному тракту, ведущему на Нумалию, и свернул на когда-то ухоженную, а теперь размытую дождями неширокую дорогу, ведущую ко Дворцу Королевы. Сам дворец располагался на берегу небольшого чистого озера, обрамленного со всех сторон лесами. Поблизости не было ни одной деревни или хутора – Нимед рассказал, что его мать любила природу и уединение, поэтому при строительстве дворца по ее приказу близлежащие поселки были просто снесены, а их жители вывезены в пустынные области близ Пограничного Королевства под тем предлогом, что эту местность необходимо осваивать. Дворец представлял собой уютное трехэтажное здание, всем своим видом показывающее, что предназначено быть обиталищем немолодой, но не лишенной романтического настроя дамы. Правда, сейчас дом выглядел несколько запущенным, краска на фасаде облупилась, украшающие балкон барельефы лишились некоторых существенных деталей, а одну из стен густо обвил плющ, явно не являющийся плодом долгих трудов садовника.
Бывшее жилище королевы не было похоже на крепость, что несколько облегчало задачу нападающих. Но огораживающая здание и прилегающий к нему сад высокая каменная стена служила вполне надежной защитой обитателям дворца. К тому же, Аррасу нельзя было отказать в предусмотрительности – колдун не пожалел денег на наемников, которые бдительно охраняли дворец днем и ночью, осматривая прилегающую местность с крыши, балконов и надвратных башенок, во времена королевы явно служивших не более чем стилизованным украшением.
Стена, окружающая дворец, начиналась прямо от озера, поскольку сад королевы спускался к самой воде, где была расположена купальня. Эта часть озера была отгорожена прикрепленными к вбитым в дно сваям сетями, чтобы никто не смел тревожить покой купающейся монархини. Но все же здесь было единственное место, где было возможно проникнуть в сад. План, выработанный Шамсудином, Сварогом, Нимедом и Ириной, был таков: пока ополчение по мере сил разыгрывает попытку штурма стены дворца, Сварог со своей гвардией должен переплыть озеро, разрезать сети и, выбравшись на берег, ударить наемникам в спину и открыть ворота своим товарищам. Ставка в этом плане была на неожиданность, превышение численности нищих над количеством защитников дворца, а также на удачу и хорошее стечение обстоятельств. Для обеспечения последних двух условий с маленькой армией следовали несколько бывших жрецов, давно лишившихся работы и обретавшихся среди отбросов общества. Жрецы были призваны молить любых известных им богов о ниспослании победы. С собой служители культа тащили петуха, подаренного кому-то из нищих на базаре милосердным купцом. Петух предназначался в жертву богам, причем всем сразу, поскольку других животных у армии не было. Но при взгляде на изнуренную многодневным постом и чередой прожитых лет птицу закрадывалось нехорошее сомнение в угодности такой жертвы и оставалось надеяться, что боги куда менее прихотливы и разборчивы, чем люди.
Последнюю часть пути армия нищих проделала по лесу, чтобы не быть замеченной караульными. Неподалеку от дворца отряды разделились. «Гвардейцы» вместе с Сварогом двинулись к озеру, остальные, выждав какое-то время, начали незаметно подкрадываться к вырисовывающемуся в утреннем тумане дворцу. Звуки, производимые в предрассветной тишине незаметно подкрадывающимся отрядом нападающих, разносились на добрых пару лиг и распугали все окрестное зверье, вообразившее, что началась королевская охота, и надо поскорее уносить ноги. Позади своих подчиненных двигался Главный Штаб, оставивший лошадей на поляне в укромном уголке леса. Там же остались и жрецы, чья ругань по вопросам проведения обряда жертвоприношения и взаимные упреки в ереси порой даже заглушали шум, производимый в лесу ополчением. На краю поляны, под толстым буком, укрытый чьим-то плащом, сладко спал маленький Ниди в обнимку с меланхоличным жертвенным петухом.
