Мы сели на скамью и спиной прислонились к оболочке пищеварительного тракта гусеницы. Возница прошел в конец "салона" и взял обычную метлу, из мягких прутьев. И легко стал "подметать" гусенице кожу. Она стала на лапы и побежала.
— Маршрут она знает, уже обучена, — объяснял Михас, — а вот когда можно бежать определяет возница, потому что ехать стоя в гусенице нельзя, черевато для здоровья.
Я заметила, сквозь кожу гусеницы было прекасно видно, куда мы едем. Двигались мы достаточно быстро и вскоре были у дома Михаса, потом у дома Гая, к площади мы тоже добрались очень быстро. Поездка на гусенице меня потрясла!
Мы вошли домой. Тамареск был еще мачнее обычного. Мне, кажется, удивительно не повезло с хозяином, такой хмурый человек!
— Будете спать в моей комнате? — спросил он.
— Мне все равно, если я вас стесню, я могу пойти на кухню.
— Не порите чепухи. Какая может быть кухня, когда есть лишняя кровать? Я вынесу оттуда грязные вещи и вполне можно жить.
— А хотите фокус? — улыбнулась я, села за стол и написала на бумажке: "Все вещи Тамареска чистые", "Водопровод у всех работает и не ломается, не протекает и не вызывает прочих нареканий". Выждав минутку, я сказала:
— Идите в комнату, — и сама засеменила следом. Разбросанные вещи были действительно чистыми.
— Это как? — Тамареск смотрел на меня со священным ужасом в глазах.
— Вот так, — улыбнулась я. — Мне до сих пор неловко за то, что Буквоежка лишила вас половины вашей статьи. Но это еще не все.
Я бесцеремонно схватила его за рукав и потащила в ванную комнату.
— Откройте кран.
Тамареск повиновался. Из крана полилась вода. На лице у хозяина вели борьбу ужас, удивление и сумасшествие.
— Водопровод теперь работает, как часы! — горделиво сказала я.
— Время показывает? — спросил оболдевший хозяин.
— Чего? — пришел мой черед недоумевать.
— Часы показывают время, — уточнил Тамареск.
— Это просто выражение такое, — улыбнулась я.
— Понятно, — ошалевший хозяин поплелся из ванной.
Мы шустро убрались.
— А вы где будете? — спросила я, вспомнив фразу про "лишнюю кровать".
— В лаборатории.
— Но там же земля и грязь, и вообще…
— Земля лучшая постель для ардога. Я уже месяц тут не сплю, а сплю в лаборатории, так что для меня ничего не изменится, — он улыбнулся широкой, очень доброй улыбкой.
— Вы мне обещали показать ваших червей, — вспомнила я.
— Они спят еще. По их мнению, у нас глубокая ночь. Они будут спать еще часа 4. Я как раз успею отдохнуть, попить чаю, — ответил Тамареск.
— Я не хочу спать. Просто понимаете… мне одиноко, — сказала я, — другой мир, далековато от дома немного.
— Могу понять. Мне было страшно отправляться к вам, тем более Боги сказали, что я вряд ли переживу это путешествие. Я даже и не знаю, что вам предложить…
— Я тем более не знаю.
Мы подумали немного и рассмеялись. Нелепая получилась сцена.
— Вы любите мороженое? — спросил он.
— Обожаю. И попробую еще кое-что для вас сделать. Вы любите кофе?
— Что?
— Ясно.
Мы пошли в столовую, где на клочке бумаги я написала: "Салатница, полная фисташкового мороженого. Две порции латте".
Через полминуты они возникли перед нами.
— Вот то, что я люблю. Точь-в-точь.
— Пахнет вкусно, — недоверчиво сказал Тамареск и попробовал, — немного необычно на мой взгляд, но вкус прияный.
— Вот и славно.
Мы кушали и нам совершенно не о чем было поговорить.
— Давайте перейдем на "ты", — вдруг сказал Тамареск. — Я тут подумал. Я столько о вас знаю, и в каком-то смысле, мы с вами друг перед другом состояли в долгу, это было бы уместнее…
Он совсем стушевался и замолк.
— Не вижу ничего плохого. Зови меня Святой.
— Тама, — Тамареск протянул мне руку. Я была удивлена: пальцы его были до того чудесной красоты, каких я никогда не видела. Мы пожали руки.
— Нет, прости, Свята, но мы сегодня не будем играть с червями, будет тяжелый день. Надо идти спать, — сказал Тамареск.
— Спокойной ночи.
— Спокойно ночи, Тама, — сказала я.
Дверь я закрыла на ключ, и не потому, что кого-то боялась, сам Тамареск попросил меня об этом.
Я долго не могла уснуть, но когда уснула, мне приснился странный сон, основанный скорее на ощущениях. Мне снилось, что кто-то гладит меня по спине. Большая теплая, даже горячая рука гладила меня по спине (спала в костюме Евы, ибо лечь было не в чем). Рука гладила без всякого намека на пошлость, согревала, обдавала нежностью, расслабляла. Мне было очень и очень хорошо, сон этот долго не заканчивался, а когда закончился, я заснула еще крепче.
Мы естественно проспали. Я проснулась от того, что Тамареск колотился ко мне в дверь. Я наскоро оделась.
— Они меня съедят! — восклицал он.
— Кто?
— Те изверги, что называют себя моими друзьями!
В полдень мы выбежали из дома, там, позевывая, грызли семячки наши друзья.
— Какого лешего вы нас не разбудили? — вочливо начал Тамареск.
— Кто знал, что вы там делаете? — лукаво улыбнулся Гай.
— Спасибо за деликатность, которую вы проявили, — я хотела сделать комплимент Гаю, но получилось двусмесленно. Мысленно похохотав над собой, я решила добить эффект:
— Это было очень кстати, — добавила я.
Ошеломленная компания смотрела то на меня, то на Тамареска. Патанда, бросив на меня короткий, полный ненависти и восторга взгляд, горделиво улыбнулся и стал мне подыгрывать:
— Ты, Гай, теперь можешь смело повеситься: тебе меня никогда не обскакать.
— Ну, в качестве, положим да… Но я всегда гордился колличеством.
— Половина из этого колличества придумана, — лениво сказал Михас, — мальчишки, вам меня никогда не догнать!
— Хорош трепаться, — недовольно сказала Гайне, разговор ей судя по всему был неприятен.
— Да-да, моя принцесса, — спохватился Гай и достал какой-то мешочек, — обнимемся, господа.
Эток запрыгнул на плечо Тамареску, Михас усадил на плечи Тауру, Гайне обняла Гая и Тамареска, Тамареск обнял меня и Гайне, Михас с другой стороны обнял меня и Гая. Одна рука у Гая была свободна. Мне показалось знакомым теплое прикосновение ладони Тамареска, но я отогнала странное ощущение, завязав на пямять узелок, чтобы вернуться к размышлениям на эту тему.
— В замок Уша, в Сумеречных землях, — сказал Гай и высыпал порошок из мешочка нам под ноги.
