Стало темно, как будто кто-то выключил свет, а потом включил и стало светло. Было пасмурно.
— Тут всегда так. Проклятье Ара до конца не исчезло, — сказал Михас, ставя жену на землю.
Мы стояли во дворе роскошнейшего из замков. Я и не думала, что он получится ТАКИМ.
— О, это я такое придумала?! — воскликнула я, — Боже мой, во мне умер архитектор!
Нам на встречу шел холеный темнокожий господин. Он приветливо раскинул руки, и перво-наперво полез обниматься к Михасу, Гаю и Тамареску. Перетискав Гайне и Тауру и потрепав Этока по голове, он уставился на меня, поморгал и изрек:
— Здравствуй, Святослава.
— Здравствуйте, — сказала я.
— Это вторая треть бога Уша, — шепнул мне Тамареск.
— Здравствуйте, уважаемая вторая треть бога Уша, — получилось нелепо, но я решила подстраховаться. Лучше показаться дурой, на них не обижаются… кровно. А еще говорят, Бог дураков любит.
Вторая треть задумалась, потом рассмеялась.
— Я не делю себя на трети. Уже отвык порядком. Зовите меня просто Уш, госпожа, — он галантно поцеловал мне руку, — пройдемте ко мне, ваши спальни ждут вас. Располагайтесь и через пол часа я жду вас на летней террасе на обед.
Замок изнутри был еще красивее, чем снаружи. Было интересно наблюдать, как холл перетекает из одного стиля в другой, начинаясь в барокко, а заканчиваясь в модерне.
Комната моя называлась "созвездие", и если и жить в созвездии то только в таком. Неширокая, мягкая постель, темные гобелены на стенах, вся мебель светлого дерева, почти что белая, инкрустирована перламутром и жемчугом. Особенно поразили меня хрустальные вазы и специальная хрустальная вставка в окне. Хрусталь классической алмазной грани разбивал слабый солнечный свет на спектры, отчего в комнате по стенам бегали цветные зайчики.
В гардеробе я нашла несколько платьев и отправилась за консультацией к кому-нибудь, желательно женского пола. В коридоре я столкнулась с Таурой и она милостиво согласилась мне помочь.
Мы выбрали черное платье с полупрозрачной накидкой.
— Мне такой чудной сон сегодня снился, — сказала я, вдруг вспомнив.
— Какой? Я умею толковать сны.
— Необычный, я раньше такого никогда не видела. Даже нельзя сказать, что я его видела. Я его почувствовала. Как будто кто-то теплой рукой гладил меня по спине.
Таура посмотрела на меня круглыми от удивления глазами.
— Вы никому не рассказывали о вашем сне?
— Нет.
— И не рассказывайте.
— Это что-то неприличное?
— Нет, — Таура улыбнулась, — вы, наверное, не знаете. В Пратке, и вообще в ФОЛМиТе принято, что гладить женщину по спине, значит признаться ей в верности, любви и желании остаться с ней, если не до конца жизни, то очень долго.
— Какой интересный обычай.
— Это не обычай. Это клятва.
— Но… я не знаю. Гладить по спине…
— Вас же по голой спине гладили?
— Да.
— Вы в точности описали этот ритуал. Мужчина может сколько угодно спать с другими женщинами, но если вас он гладит по спине, то можете даже и не ревновать.
"А Комрад меня по спине не гладил", — тут же подумала я.
— Странно. То есть, спать он может с кем угодно?
— Некоторые мужчины не могут без этого. Им скучно с одной женщиной.
— А если женщина не может этого вынести?
— Она ищет мужчину, который будет любить ее одну, — пожала плечами Таура, — или ищет другую женщину.
— Ах. Даже женщину. Любопытно.
Я устыдилась. Созданный в свое время обычай ардогов: их бисексуальность мужчин, граничащая с гомосексуализмом, теперь казался мне не таким веселым. Я это сочиняла с целью посмеяться, а все оказывается не так весело.
Таура убежала, а я отправилась отлавливать Гайне. Женское мое любопытство требовало удовлетворения. Гайне нашлась быстро и была одна. На ней было платье стиля ампир, нежного серо-жемчужного цвета. Я как бы невзначай снова задала ей вопрос о сне. И снова поймала удивленно-испуганный взгляд.
— Вы никому не рассказывали об этом?
— Нет, а что? Это что-то неприличное?
— Таура неплохо толкует сны, но тут и толковать ничего не надо. Если мужчина гладит женщину по спине, значит он признает ее своей половиной. Даже если мужчина женился на вас, если прожил с вами всю жизнь, но ни разу не погладил вас по спине… вы прожили свою жизнь без любви. Вы не можете точно знать, любит он вас или нет.
А вот тебе, дорогуша, и другая точка зрения!
Обед, состоявший из местных незнакомых мне блюд, прошел приятно. Я изредка ловила на себе удивленный взгляд Тамареска, словно каждый раз он видел меня впервые, при этом я проезжала на моноцикле голая и играла на барабанах.
— Так вы за чем-то приехали или просто так? — спашивал Уш.
— Мы за жуком, — отвечал Гай.
— Значит, сейчас после обеда, не рассусоливая и поедем, — сделал вывод Уш.
— Но нам тогда надо будет переодеться, — сказала я.
— Зачем? — удивился Уш.
— Мы на охоту едем?
— На жуколовлю, госпожа. Да не с простым жуколовом, а со мной, — горделиво сказал Уш, — Когда тьма здесь рассеялась, то выяснилось, что господин Патанда ошибся в расчетах. Но ошибиться было немудрено, так как земля повела себя неадекватно и породила жутких тварей. Вы уже видели жуков?
— Даже каталась на гусенице.
— Ох уж мне эти рейсовые Пратские гусеницы! — рассмеялся Уш, — Эти твари слушаются меня как хозяина и достаточно просто будет достать для вас жука. А вот господин Патанда проводит серию экпериментов, ему любопытно, что подвергло землю таким изменениям.
Тамареск засмущался и уткнулся в тарелку.
— Этока мы не мозьмем, прошу уж прощения, господин Архиепископ, — продолжал Уш.
— Не кошачье дело ловить червей. Вот если бы тут были огромные мыши или птицы, тогда… тогда я бы не взял вас, — ответил Эток.
— Почему?
— Потому что ловля мышей и птиц только кошачья привелегия, господа, — Эток поднялся и взмахнул хвостом, — с вашего позволения, я пойду в свою комнату.
— Кажется, он обиделся, — резюмировала Таура.
— И ничего страшного, — отозвался Тамареск, — лучше пусть ходит обиженный, чем мертвый.
Мы дообедали молча и прямо из-за стола пошли на охоту.
— Михас, мне нужны будут ваши творения, чтобы прикормить его, — раздавал указания Уш, — Гайне, Гай будьте на готове: не исключено, что жук может воспротивиться моей воле и тогда его надо будет связать. Тамареск, попробуй связаться с ними через землю, они ближе всех к земле.
— А мы с Таурой? — спросила я.
— Вы и Таура будете стоять и смотреть, простите дамы, — сказал Уш, — Но госпожа Таура не в том состоянии сейчас, а вам… Я не знаю, чем ваше вмешательство может закончиться.
