– Кого я вижу. Решил зайти ко мне в гости, ходок?
Глеб холодно прищурился.
– Как видишь. Прости, что без приглашения, князь. Хотя… какой ты, к дьяволу, князь.
Добровол криво ухмыльнулся и сказал, по-прежнему обращаясь только к Первоходу:
– Ты говоришь так, будто обижен на меня за что-то.
– Обижен? Ты заточил меня в Морию. Я провел там три года. Три года беспробудного сна.
– Вот как? – Синеватые губы Добровола изогнулись в подобие улыбки. – Тогда тебе не на что жаловаться. Я давно забыл, что такое крепкий сон. Ночь не приносит мне ничего, кроме мучений.
Добровол облизнул губы темным языком, покосился на меч, который держал в руках Глеб, и сказал:
– Возможно, я был с тобой груб. Но я никогда не желал тебе зла.
– Да ну? – Глаза Глеба сузились. – Расскажи это своей ручной куропатке и свирепому хорьку. В Мории я не просто спал. Все три года мне снились кошмары. Они едва не свели меня с ума.
– Тебе следует винить за это не меня, а волхвов. Это они опаивали тебя сонным зельем. – Добровол поежился и облизнул синеватые губы. – Как бы то ни было, но теперь все позади. Мы еще можем сговориться, Первоход.
– Правда? – Глаза Глеба замерцали жестоким, холодным блеском. – Это как же?
Некоторое время Добровол молчал, разглядывая Глеба, а затем негромко вымолвил:
– Служи мне, Первоход. Я самый великий князь на русской земле. А скоро я стану князем всего мира. И даже больше. Подумай об этом, ходок. Ты станешь моей правой рукой, и мы будем властвовать над миром вместе.
Глеб присвистнул.
– Над миром? Ого. Не слишком ли резво ты шагаешь?
Некоторое время Добровол сидел неподвижно, а затем вдруг подался вперед и просипел, сверля Глеба своими холодными, прозрачными глазами:
– Я много знаю про Иноземье, ходок. Это место похоже на блаженный Уграй, но живут там вонючие нелюди!
При слове «Уграй» глаза Добровола заблестели сумасшедшим блеском, и Глеб вдруг все понял. Тот, кто заключил сделку с ведьмой Мамелфой, не может остаться прежним. Вместе с сердцем великая ведьма забрала у Добровола и разум. Перед Глебом сидел сластолюбивый безумец.
– Уверен, ты знаешь, как отыскать эти врата, – хрипло проговорил Добровол. – Приведи туда мою дружину. Перебей нелюдей и присоедини блаженную страну к Хлынскому княжеству. Вот все, чего я хочу!
Слова Добровола прозвучали так яростно и страшно, что у Глеба не осталось сомнений – князь обезумел.
Глеб натянуто усмехнулся.
– Действительно, не так уж много, – произнес он после паузы. – Стать владыкой страны, которая граничит с владениями самого Велеса. Уподобиться богам. Этого ты хочешь?
Добровол облизнул пересохшие от волнения губы и выпалил:
– Да, я хочу уподобиться богам! Что тут необычного? Разве я первый из людей, кого переполняет это желание? Отведи моих стрельцов в Иноземье, Первоход. Помоги им перебить нелюдей. И я отдам тебе заветный амулет Сорни-Най.
Глеб наморщил лоб, словно обдумывал слова Добровола, затем сказал:
– Предложение заманчивое, князь. Но я говорю «нет». Я пришел сюда за твоей головой, Добровол. И не уйду, пока не вышибу из нее мозги. Вернее, ту зловонную жижу, которую ты считаешь мозгами.
Несколько секунд князь в упор разглядывал Глеба, не в силах поверить тому, что Глеб отказался, потом откинулся на спинку кресла и проговорил с презрительной усмешкой на устах:
– Скоморох. Никчемный, тупоголовый скоморох.
Лицо Глеба дернулось будто от пощечины, а потом похолодело, превратившись в ледяную маску. Сунув меч в ножны, он достал из кармана бомбу и зажигалку. На этот раз зажигалка сработала безотказно. Фитиль бомбы зашипел и заискрил, а язычок пламени стал быстро взбираться наверх.
Добровол, ослепленный собственной ненавистью, не обратил на это никакого внимания.
– Ты думаешь, я боюсь тебя? – презрительно продолжил он. – За три года, что ты провел в Мории, я прожил сотню жизней. Я убивал, насиловал, благодетельствовал, казнил, миловал. Пушки и мушкеты дали мне все, что я хотел. Я испробовал все и повидал все. И я не боюсь смерти. А вот ты… – Вцепившись в подлокотники кресла, Добровол резко подался вперед и, выкатив на Глеба побелевшие от ярости глаза, прорычал: – Я прикажу разрезать тебя на куски, ходок! А потом изжарю эти куски и съем!
– Сперва съешь это! – Глеб резко сунул Доброволу в рот самодельную бомбу и, не дав отплюнуть, ударом кулака забил эту бомбу ему в глотку. Затем развернулся и крикнул: – На пол, Рамон!
Не дожидаясь, пока толмач сообразит, Глеб плечом сшиб его с ног и прыгнул сверху.
Взрыв потряс своды зала, вышиб из окон стекла и засыпал Глеба и Рамона штукатуркой.
Через несколько секунд Глеб выпрямился и стряхнул с головы мусор. Рамон последовал его примеру. Потом потер пальцами ушибленную при падении скулу, глянул на пустое кресло и сказал:
– Горяч был князь Добровол.
– Да уж, – согласился Глеб и стряхнул с рукава обугленный кусок княжеской ферязи. – Взрывной мужик!
Ухмыльнувшись, Глеб полез в карман за бутовыми сигаретами. Потом не спеша закурил. Рамон посмотрел, как он пускает дым, и сказал:
– Амулет богини Сорни-Най взорвался вместе с Доброволом. Как же ты теперь попадешь домой?
– Прежним путем. Раз уж не удалось срезать.
Глеб сунул сигарету в губы, прищурился от дыма и засучил правый рукав. На предплечье его красовались четыре белесых шрама, похожих на зарубки.
– Еще четыре, – сказал Рамон.
Глеб кивнул:
– Угу. Еще четыре раза станцую жигу на раскаленной сковородке – и домой. Кстати… – Глеб снял с шеи гайтан с серебряным крестиком и протянул его толмачу: – Кажется, это твой.
Толмач сдвинул брови и спросил:
– Уверен, что он тебе больше не нужен?
– Если понадобится, обзаведусь своим собственным.
Рамон секунду раздумывал, потом кивнул, взял крестик, надел его на шею и перекрестился. Глеб вынул сигарету изо рта и небрежно стряхнул пепел на дубовый пол. Потом посмотрел на Рамона и вдруг сказал:
– Я должен попасть в Иноземье.
– Зачем? – не понял тот.
– Когда-то охотник Громол сказал мне, что у Гиблого места нет сердца. А я вот думаю: что, если Гиблое место устроено по принципу матрешки и все эти годы я просто ходил кругами – вместо того, чтобы отыскать сердце Гиблого места и вырвать его?
Рамон нахмурил смуглый лоб и растерянно переспросил:
– Матрешки?
– Прости, ты ведь не знаешь, что такое матрешка. До их появления в России еще несколько веков. Попробую объяснить проще. Представь себе, что Гиблое место – это не сам орех, а всего лишь скорлупа ореха. А Иноземье…
– Его ядро, – договорил толмач.
Глеб кивнул.
– Верно. И я вырву это сердце. – Глеб затянулся сигаретой и выдохнул вместе с дымом: – Однако есть еще кое-что. Пока я спал, мне снился сон. В этом сне я отправился в Гиблое место, чтобы найти дорогу в Иноземье. Ты сопровождал меня. Мы кое-что нашли в лесу. Кое-что такое, чего там не должно было быть.
