Трое убитых, семеро раненых — таковы были потери пехотинцев в этой вылазке. Самое печальное заключалось в том, что враги двух легионеров схватили живыми. Отступающие пехотинцы не сразу это заметили. А когда заметили, предпринимать что-либо было уже поздно. Как только легионеры оторвались от керберийцев, кавалерия Фонтена со свистом помчалась вперед, но керберийцы отступили за стены, утащив с собой пленников.
Так печально закончилась эта вылазка. Война — это не бравые марши и фанфары побед. Порой приходится терять того, кто рядом. Можно пасть и самому. Начиная военные действия, надо быть готовым к этому. Лучший выход — не начинать их совсем. Но иногда выбора нет. Случается всякое, но это происшествие было из ряда вон.
— Шагай, гад! — Бонкр подтолкнул пленника. — Эр капитан, мы схватили одного врага живым.
— Бонкр, почему вы не отошли сразу?!
— Не успели. Замешкались лишь на минуту, а затем керберийцы на нас плотно насели. Еле оторвались.
— Каковы потери?
— Мы недосчитались пятерых, семь человек ранены.
— Сэт побери! — Арт был расстроен не на шутку. Но по-настоящему он расстроился на следующее утро, когда выяснилось, что в суматохе отступления отряд оставил в руках врага живых бойцов. Пехотинцев привязали к стене за всеобщее обозрение. Они провисели там, около часа, а потом керберийцы демонстративно срубили им головы. Легионеры скрежетали зубами, смотря на это, но поделать ничего не могли. Арт пал духом — именно он послал погибших пехотинцев к стенам. Он винил себя за непродуманность операции, за то, что послал в бой недостаточно обученных людей.
— Как же так?! Бонкр, куда вы смотрели?!
Десятник поник, он тоже сознавал свою вину.
— Командир, давай ответим! — вскричал Бонкр. — У нас тоже есть пленник! Выведем его в поле и демонстративно расстреляем!
— Этим мы не вернем наших ребят.
— У, керберийские собаки! Предлагали же им обмен! — Бонкр погрозил кулаком невидимым сейчас врагам.
— Предлагали, — согласился Арт. — Ты сам видел, они продемонстрировали свой ответ.
— Так что мы будем делать с пленником?
— Отпустим, — Арт покачал головой. — Я обещал сохранить ему жизнь, если он расскажет какие силы у них в крепости. Он рассказал.
— Кому ты обещал?! Подлым убийцам, которые казнят пленных?! Никто не скажет ни слова против, если ты не сдержишь это обещание!
Арт вздохнул тяжело и печально, скрипнув зубами.
— Видишь ли, друг, мое слово — это мое слово. Если им бросаться направо и налево, что от него останется?
— Так что, отпустить вражину?!
— Отпустить.
Бонкр с досадой стукнул кулаком по ладони.
— Не знаю! Не знаю, эр командир, может, ты и прав, но я этого не понимаю! И что, ты всегда держишь слово?
— Не всегда. Если слово выманено обманом, если сдержать его позорнее, чем не сдержать, я могу от него отказаться. Но сейчас не тот случай.
Случай, действительно, был не тот. Саша вспомнил тот самый случай. Тот, что подвигнул его к таким выводам. Дело было давнее, он учился в старшем классе школы:
— Санек, подтверди, что я никуда не выходил, — попросил его тогда Филимон Федосеев. Они вдвоем подметали спортзал, когда весь класс бегал на улице. — Подтвердишь?
— Хорошо.
— Слово?
— Слово.
Они с Филимоном ударили по рукам и тот, ухмыльнувшись, вышел за дверь.
Саша подтвердил, что тот никуда не выходил, а вскоре после этого обнаружилось, что у многих ребят из раздевалки пропали деньги. Спрашивал ли Саша об этом Филимона? Конечно, спрашивал. Тот сделал круглые глаза и сказал, что ничего не знает. Но зачем-то он просил подтвердить, что не выходил из зала. Просил об этом заранее. Неделю Саша ходил как в воду опущенный. Он чувствовал себя соучастником мелкого воришки — это было противно, как будто его, Сашу, ни за что ни про что облили помоями. Да, никому этого не видно, но он-то сам об этом знает. Соврал. Спрашивается, зачем? Помог однокласснику? В чем помог: обчистить своих друзей и остаться безнаказанным? Вот она — цена невинного обмана! И слово он дал! Нарушить? Рассказать? А как же обещание?
Через неделю Саша вышел на середину класса и все рассказал, запинаясь и краснея от стыда. И, о чудо, камень, так тяготивший его все это время, упал с души. Ребята шумели: кто-то назвал его лжецом, кто-то обвинил в том, что он не держит слово. Но Саше было все равно, он чувствовал, что поступил правильно. И это ощущение внутренней уверенности дорогого стоило. Правильнее было бы вообще не давать слова. Не спешить с обещанием. Кстати, Филимон пытался ему отомстить. Зная его подлую натуру, трудно было ожидать другого. Но это уже совсем другая история.
— Не тот случай, Бонкр, — добавил Арт. — Когда я обещал пленнику жизнь, я знал, о чем говорю. Да, его сослуживцы оказались более жестоки, чем я мог предполагать. С них спросится. А слово? Слово я сдержу. Пока еще я командир легиона. Пока. Может быть и зря. Оставался бы пехотинцем, глядишь, не было бы так больно из-за потерь.
— Кто же мог предполагать?
— Я! Я должен был предполагать! Иначе какой я к сэту командир!
На следующий день керберийцы покинули прикрепостной лагерь и все перебрались в крепость. В прикрепостном лагере оказалось их не так и много — тысяча конных и полторы тысячи пехоты. Как Арт и предполагал, прикрепостной лагерь строился в расчете на пополнения. Держать его наличными силами керберийцы не считали возможным. Кавалеристы Фонтена разобрали дальнюю от крепости стену, растащив частокол по всей округе. Если подкрепление керберийцев все же прибудет сюда, укрыться им будет негде — крепость и так переполнена. Заключив Ладар в осаду, Фонтен решил воздержаться от дальнейших действий до полной готовности пехоты.
Арт вернулся к легиону в наихудшем расположении духа. Так удручающе он не чувствовал себя даже в плену у Мапри.
— Готовы?! Лучники, вперед! Первой тысяче, занять места на исходных позициях! Башни пошли!
Огромные восьмиметровые штурмовые башни тронулись и медленно поползли в сторону крепостной стены. Те, кто их катил, находились внутри. Для этой цели колеса были связаны перекладинами. Внешне такая связка напоминала жатку от комбайна или гребное колесо от парохода. Люди, выстроившись в ряды, цеплялись за перекладины и тянули или толкали, помогая колесам вращаться. Благодаря такому устройству количество людей, участвующих в качении башни увеличивалось. К тому же перекладины действовали как рычаг, увеличивая силы людей. Кроме тех пехотинцев, которые крутили «жатку», были и те, кто просто толкал башню. Пехотинцы с вязанками хвороста до поры укрывались за ней, им предстояло вступить в действие в нужный момент. Не раньше и не позже. Другие тащили огромные лестницы, багры, чтобы быстро поднять их и поставить к стенам, металлические крючья-кошки с привязанными к ним канатами. Все, что поможет быстро взобраться на высокие стены. Приблизившись на расстояние финишного рывка, пехотинцы рванулись к крепости. Пятый раз за сегодняшний день. Первый ряд атакующих прикрывал остальных большими щитами.
