— Обоих?
— Да с девицей, преступницей то есть, мужчина был, защитить ее пытался. Я, когда все улеглось, вышла, мешок с вещами нашла…
— Какими вещами? — я уже смирился с тем, что Оданин мешок валялся в какой-нибудь судейской каморке, а тут такая удача!
— Да женскими. Я часть себе забрала, часть соседкам раздала — не пропадать же добру!
Тебе везет, Лэрзен! И по городу таскаться не надо, все на блюдечке преподнесли, осталось только взять.
И я взял, применив заклинание подчинения.
Чувствую себя пауком в паутине: дергаю за ниточки, муха трепещется, а вырваться не может, полностью в моей власти. Так и эта баба — разинула рот, а сказать ничего не может.
На всякий случай закрыл ее от прохожих, — вдруг кто странный остекленевший взгляд заметит — толкнул дверь. Женщина, как приклеенная, последовала за мной, даже половики забыла.
— Вещички, что нашла, принеси. И у соседок забери, скажи, что племяшке отдашь. Уложишь все в какую-нибудь сумку и отдашь мне. Ну, что стоишь? Выполняй.
Пока хозяйка дома копалась по сундукам и шкафам, с боем возвращала у подруг уже нашедшее применение в хозяйстве чужое имущество, я спокойно пил кофе на кухне. Во рту, кроме местной выпечки, продаваемой уличными торговцами, маковой росинки не было — соврал я Артену, что позавтракал. Зато с успехом наверстал упущенное сейчас. Ну да, одной чашечкой кофе (дурного, скажу честно, но на безрыбье…) не обошлось, немного пострадали вчерашняя курица и парочка вареных яиц, обнаруженные в леднике.
Когда женщина вернулась, я подумывал над тем, не прихватить ли мне парочку яблок. Я-то сыт, а вот девчонке подкрепиться не помешало бы. Конечно, яблоки — это не еда, но сомневаюсь, что в ее состоянии она вообще способна что-то проглотить. Вернусь, спрошу. А яблочки возьму.
— Вот, как вы и просили, — живая зомби протянула мне пухлую холщовую сумку. Заглядывать внутрь не стал, понадеялся на честность местного населения. Нет, эта-то все отдала, а соседки, те могли сжульничать. Ну, даже если и так, то невелика потеря! Вернется Артен, оденем девушку, на человека станет похожа.
— Я у тебя дорогу спрашивал, а потом стакан воды попросил, поняла? — щелкнул пальцами перед глазами женщины, и та усиленно заморгала. Потом пискнула, схватилась за лоб и, извинившись, выпроводила меня за дверь, даже не поинтересовавшись происхождением сумки.
Знаю, такие заклинания не проходят бесследно — теперь лежит с ужасной мигренью и стонет. Ну, и так, побочный эффект, часть ее сил перешла ко мне. Темная магия всегда забирает энергию у жертвы, где-то больше, где-то меньше. Сам силы тратишь? Тратишь. А восполнять дефицит чем-то надо. Вот и наполнил до краев свой резерв. Женщине еще повезло — я забрал совсем чуть-чуть, а то бы пластом на полу лежала.
Чужая жизненная сила — это замечательно, но поглощать в больших количествах не советую. Потребуется время на переработку, перестройку, да и банально может не подойти — прецеденты были. Тогда сам будешь мучиться ломотой в теле. Правда, с обыкновенными людьми такое редко случается: они магически нейтральны, поэтому вреда нанести не могут.
Перед дверью в номер меня дожидался Артен. Вернее, Артен и гора свертков. Мина у друга была такая же кислая, как молоко, простоявшее целый день на жаре.
— Держи, единорог безрогий! Знал бы ты, как на меня продавщицы смотрели, когда я женские сорочки покупал! За мои погубленные нервы с тебя причитается.
Я прыснул, представив себе картинку под названием: 'Артен в лавке нижнего белья'. Да уж, не хотел бы я оказаться на его месте! Особенно покупая тряпки для абсолютно посторонней девицы, не зная ее точных размеров.
— Чего смеешься? Сам бы походил! — обиженно буркнул друг.
— Ты у нас семейный, тебе и покупать. Сдача осталась? — как я ни старался, смех упрямо рвался наружу. Мужик, покупающий нижнее белье… 'вам какую рубашечку: батистовую или льняную?'. 'Грудь у вашей жены высокая, какой формы?'. Нет, смотреть на это, трогать, снимать — приятно, но выбирать… Упаси меня боги!
— Осталась. Держи, изувер, больше я на такое не соглашусь. С тебя бутылка самого дорогого пойла в трактире.
— По рукам! — я забрал заметно похудевший кошелек, повернул ключ в замке и начал по очереди заносить свертки в комнату.
Жавшийся в сторонке Артен не удержался от маленькой мести:
— Смотрите, мужик бабьи шмотки таскает!
— Хочешь обещанной бутылкой по голове получить? Заткнись, Артен! У тебя наверняка дела, вот и топай отсюда.
Пробормотав: 'Не понимаешь ты шуток, Лэрзен!', друг скрылся из поля зрения.
Одана, забравшись с ногами на кровать, сгорбившись, сидела спиной к двери. Странно, даже не обернулась на звук открывшейся двери. Приглядевшись, я понял, что она дремлет. Так и заснула сидя.
Бросив сумку с честно отнятыми у предприимчивых горожанок вещами в изножье постели, подошел к страдалице, вознамерившись сделать доброе дело: спасти ее от затекших ноющих мышц.
Почувствовав прикосновение, девушка инстинктивно двинула локтем предполагаемого врага, то есть меня. Чуть не заехала по лицу. Я выругался, одарив неблагодарную не самым лестным прозвищем, чем заслужил извинения: 'Простите, я нечаянно'.
— Ложись нормально и хорошенько выспись. Вещи твои я нашел, Артен тоже времени даром не терял. Поглядишь потом.
Она сонно кивнула и легла. Рубашка задралась, предоставляя возможность оценить не только ножки, но и то, что выше. Говорят, по нижнему белью можно определить достаток человека — в таком случае, Одана с деньгами никогда не дружила. Скромная полоска дешевых кружев, простая ткань… С другой стороны, обертка не отвлекает от содержания, а содержание весьма привлекательное.
С трудом удержавшись от того, чтобы провести рукой по неожиданно обнаружимся у девушки округлостям, я потянул на себя край одеяла:
— У тебя, конечно, аппетитная попка, но сейчас не лето, так что укройся.
Как она вспыхнула, с какой поспешностью вскочила на ноги, как сильно, грозя порвать, отдернула рубашку! Вот стеснительная-то! Как мы с ней обряд превращения проводить-то будем? Она же со стыда умрет раньше, чем я первое слово произнесу.
— Одана, перестань себя вести, как девственница перед первой брачной ночью! Возвращайся в кровать и спокойно спи.
Судя по тому, как девушка на меня смотрела, я много о себе не знал. И о своих желаниях тоже.
— Одана, ничего не будет, — как можно спокойнее произнес я, отбрасывая угол одеяла. — Ты спокойно выспишься. Без меня. Я не орк, инстинктами не живу.
Она нерешительно сделала несколько робких шажков к кровати, замерла на мгновенье и бегом преодолела оставшееся расстояние. Юркнула в постель и завернулась в одеяло. Глазенки испуганно наблюдают за мной. Как мышонок.
