Она нерешительно сделала несколько робких шажков к кровати, замерла на мгновенье и бегом преодолела оставшееся расстояние. Юркнула в постель и завернулась в одеяло. Глазенки испуганно наблюдают за мной. Как мышонок.
Не надо было, наверное, спрашивать, все-таки личное, но я спросил:
— Тебя за последние месяцы сколько человек насильно…?
Глагол опустил, но все и так понятно.
Одана судорожно вздохнула и отвернулась. Правильно, нечего отвечать на такие вопросы. Но она ответила, правда, вопросом:
— Успешно?
— Все, теперь никто не посмеет. Нашли бесплатную подстилку!
Она приподнялась, обернулась, внимательно посмотрела на меня:
— Если я вас как женщина не интересую, а денег у меня нет, то зачем тогда вы со мной возитесь?
— Вот и я себя о том же спрашиваю. А насчет своей привлекательности ты напрасно. Плосковата, конечно, но есть и приятные моменты. Спи давай!
Промолчала, положила голову на подушку, вроде бы заснула.
Хадершет, про еду не спросил! Хотя, если не просит, значит, не хочет.
Она отдыхает, а я сижу, пытаюсь вспомнить все детали превращений. Они, как известно, бывают полными и неполными. Первые, как ни странно, легче, чем вторые. Честно говоря, практики у меня нет ни по тем, ни по другим. Оборот самого себя в зверушку не считается — я всего лишь перехожу в форму, заложенную кровью. Кстати, это пример неполного превращения, пусть и не самый удачный. Внешне я пес (или волк, по ситуации), а внутри-то человек. С человеческим разумом, инстинктами и отвращением к собачьим представлениям о пище и развлечениях.
Кое-как вспомнил. Будем надеяться, что я ничего не перепутаю.
Может, сделать, пока она спит? А что, никаких криков, никаких возражений… Но нужно это сволочное согласие!
Сходил за кувшином, затеплил свечу и осторожно вывел узоры на водной поверхности. Теперь мне нужна бутылка крепкого спиртного, чтобы поджечь воск. И лепестки одного растения, которых у меня, разумеется, не имелось. Интересно, как в Эдине с галлюциногенами? Продают их в аптеках или сразу посылают ретивых покупателем лесом на допрос? Выбора не было, без травки ничего не получится, если получится вовсе, поэтому снова пришлось выйти в город.
То ли аптекарь попался неопытный, то ли от ярмарки и раздаваемой дармовой выпивки у добропорядочных людей съехала крыша, но лепестки мне продали. А еще корешки, листья и розовое масло. Кое-что было из запрещенного списка, но в аптеке имелось — наверное, для ведьм.
Благополучно вернувшись в номер, к неудовольствию хозяина, увидь он меня, приготовил на огне горьковатый отвар.
Очистил пространство перед камином, поставил на полочку кувшин с воском и драттом, аккуратно насыпал поверх этого горстку лепестков.
У самого бы ум за разум не зашел, а то розовых дракончиков увижу, или что там положено? К дракончикам никогда слабости не питал, поэтому щедро плеснул себе в кружку отвара. Ну и дрянь! Сплюнул на пол, но подавил спазмы рвоты. Ничего, лучше эта дрянь, чем дурь в голове. Теперь меня галлюциноген не возьмет.
Так, сейчас что-то теплое на пол постелю и можно будить нашу птичку.
Птичка, оказывается, проснулась сама и некоторое время с интересом наблюдала за моими действиями.
— Как, лучше стало?
Она кивнула и натянула одеяло до подбородка. Смысл-то?
— Есть хочешь?
Мотнула головой.
Я все же всучил ей яблоки. Съела. Вот и славно, все ритуалы лучше не на пустой желудок проводить.
— Это для превращения, да? — Одана указала на кувшин.
Я отделался нечленораздельным мычанием — думал о другом, — и постелил на пол покрывало. Ей это чем-то не понравилась: напряглась, сжалась в комочек.
— Чего испугалась-то? Просто не хочу, чтобы ты простудилась: понизу сквозняки бродят. Если выспалась, вставай и иди ко мне. Рубашку сними.
— Что? — глаза стали круглыми-круглыми.
— Вообще-то следовало бы все снять, но ты же скорее умрешь, чем позволишь увидеть себя обнаженной. Смотри, конечно, белье можешь испортить.
— А это обязательно? — сглотнула она.
— Что обязательно?
— Раздеваться.
Я вздохнул, посчитал до десяти, чтобы успокоиться, и ответил:
— Для тебя — нет. Нормальным людям свою одежду жалко и хочется, чтобы правдоподобнее получилось. Ничего, станешь гермафродитом — тоже сойдет.
— Кем?
— В книги по медицине и анатомии заглядывала? — неопределенно повела плечами. Понятно, изучила только разделы с первой помощью при травмах и простеньких заболеваний. Или и вовсе не читала. — Есть такие двуполые существа.
— Хорошо, — страдальческий вздох, — я разденусь. Только полотенцем обмотаюсь, с ним ведь ничего не сделается?
Вот и пришли к компромиссу.
Иду в ванную, приношу полотенце, отдаю ей в руки, отворачиваюсь. Судя по возне за моей спиной, вылезла из-под одеяла, раздевается.
— Все, — прошептала она. Таким голосом произносят последнее слово приговоренные к казни. И намучаюсь я с ней! Вроде бы дочка жрицы — а такая стеснительная. С другой стороны, порядочность — редкое качество для девушки.
Обернулся — сидит, замотанная в полотенце, как в саван, щечки пылают. Белье аккуратно сложено на стуле. Действительно, все сняла.
Взял ее на руки, поставил на покрывало перед камином, сделал пламя поярче, чтобы не замерзла, и поджег смесь в кувшине. Пока она разгоралась, Одана вслед за мной повторила слова согласия на превращение. Искренность их следовало подкрепить, положив руку в огонь.
— А я не обожгусь? — испуганно спросила девушка. — Или он магический?
— Настоящий. Если доверяешь и говорила правду, огонь не причинит тебе вреда. Давай руку.
Сама бы она ее в камин не засунула — побоялась бы. А так ее ладонь на пару мгновений соприкоснулась с пляшущими оранжевыми язычками.
Дурман начал оказывать свое действие: глаза у Оданы расширились, поза стала менее скованной. Ноги больше судорожно не цепляются друг за друга, а образуют надежную опору. Разум медленно очищался, готовый принять свою новую сущность.
— Ну, представляй, какой хочешь быть, — усмехнулся я, подойдя вплотную. — Сегодня все твои фантазии сбудутся, но только в мальчиковом образе.
Я, вот, смеюсь, а тут все серьезно: облик должна выбрать она. Я всего лишь исполнитель, воплощаю ее желания. Поэтому-то ритуал и нельзя проводить насильно: ничего не выйдет. С этим заклинанием. Говорят, можно делать как-то по-другому, используя тайную темную магию, но и последствия у такого 'развлечения' необратимые.
Галлюциноген помог Одане раскрепостить фантазию.
Итак, что мы имеем? А имеем мы симпатичного мальчика аристократической наружности, тоненького изящного подростка.
