Вокруг руин росли фруктовые деревья, их короткие скрученные от неподходящего климата стволы, казалось, страдали от боли, однако на пожухлой траве валялось несколько сморщенных слив и крохотных яблок – деревья плодоносили.
Посланный на разведку Рыпа вскоре вернулся:
– Все чисто, хозяин, даже следов никаких нет – давно людей не было.
– Хорошо, тогда давайте воспользуемся этим случаем. Нужно уйти с открытого места, пока здесь не появились бунтовщики.
– Какие бунтовщики? – сразу спросил Красавчик.
– То войско, что мы почти разглядели.
– А против кого же они бунтуют? – удивился Свинчатка.
– Против короля.
– Против короля?! – удивленно переспросил он. – Да разве можно против короля-то? У него же силы немерено!
Подъездные дороги к заброшенным постройкам были вымощены камнем, положенным так плотно, что сквозь него за многие годы не смогла пробиться никакая поросль. Проехав под аркой, отряд оказался на просторном мощеном дворе. Возле высокого крыльца стояли старомодные коновязи в виде каменного бруса с отверстиями. Посреди двора находился круглый бассейн, служивший прежде чашей для фонтана, теперь он высох.
– Ну и как вам? – спросил Каспар, осматриваясь.
– Хорошее место! – похвалил Слизень, а Лакоб только покачал головой и слез с воза.
– Рыпа, посмотри, нет ли в саду воды, – сказал Каспар.
– Ага, сейчас.
Придерживая меч, Рыпа убежал за постройки.
– А ты, Свинчатка, помоги внести наверх этот ящик. Вещь недешевая, пусть возле меня побудет, так спокойнее.
– А чего ты его в Харнлоне не продал? – спросил Красавчик, с интересом поглядывая на ящик.
– В Тыкерье мне за него больше дадут.
– Есть пруд небольшой! – крикнул Рыпа, возвращаясь.
– Возьми кожаный мешок и напои лошадей, но много не давай, нам еще ехать!
– Я прослежу, – сказал Лакоб.
Красавчик, Каспар и Свинчатка поднялись на крыльцо и вошли в дом, огляделись и стали подниматься по сохранившейся каменной лестнице. В руинах было тихо, Каспар вспомнил, что не заметил здесь ни одной птицы. Впрочем, может, все дело в климате? Неизвестно, живут ли здесь птицы вообще?
На втором этаже оказалось несколько просторных залов. Никаких признаков мебели, ее истлевших обломков или битых черепков не нашлось, в высокие стрельчатые окна беспрепятственно проникал холодный воздух и солнечный свет.
– Как будто тут прибрались перед нашим приходом, – заметил Слизень.
Каспар ничего не ответил, но у него было такое ощущение, будто кто-то выглянет сейчас из соседнего зала.
Сложив у стены уцелевшие рваные одеяла и отцепив мечи, бойцы стали располагаться для отдыха, с облегчением вытягивая натруженные ноги.
Пришел Рыпа. Он принес большой бочонок со свининой, черствый хлеб и воду, что набрал в мехи из найденного пруда.
– Лакоб остался караулить – на воз завалился, – сообщил он. – Надо будет ему потом пожрать вынести.
– Вынесем, – сказал Каспар.
Следы от колес отчетливыми канавками вели в сторону от дороги, их можно было разглядеть прямо из седла. Они то вбирались на холмы, то спускались в долины, петляли между ямок-промоин и тянулись дальше, сопровождаемые цепочками следов от лошадиных копыт.
Иппон подпрыгивал в седле и все не успокаивался, это он настоял на организации погони за оккупантами. Вместе с несколькими мужиками-чекмесами он остановил колонну бунтовщиков, состоявшую из чекмесов, собравшихся пограбить на дороге, и тех, кто их поддерживал, – вердийских егерей и тардийских лаксманов.
Коротко рассказав, как его обидели шестеро оккупантов, Иппон потребовал дать ему отряд для их преследования.
– Они не могли далеко уйти!
– Но мы их не видели, – возразил ему предводитель войска.
– Значит, они где-то свернули в холмы, по-другому и быть не может!
В конце концов предводитель согласился с доводами вердийца, и теперь тридцать всадников спешили по оставленным беглецами следам.
В отряде было четверо тардийских лаксманов, которые переоделись в мундиры королевских гвардейцев, погибших при недавнем столкновении с бунтовщиками. Это помогало при внезапных нападениях на небольшие королевские гарнизоны – переодетые лаксманы первыми снимали часовых, освобождая дорогу для войска бунтовщиков.
С лаксманами соперничали вердийские егеря; переодевшись в крестьянскую одежду, они ходили по селам и городам, примечая, где и сколько находится королевских солдат. Добываемые ими сведения помогали бунтовщикам избегать столкновений с большими гарнизонами.
Скакавший первым сотник-тардиец поднял руку, остальные натянули поводья.
– Что там? – спросил непоседливый Иппон.
– Дом-в-тени, – ответил тардиец. Он хорошо знал эту местность.
– Что за «дом в тени»?
– А вон, – указал сотник плетью.
Стали подъезжать остальные.
– Дом-в-тени! Дом-в-тени снова появился! – заговорили чекмесы, переходя от волнения на свой, непонятный тардийцам и вердийцам язык.
– Этот дом то появляется, то исчезает, – пояснил сотник. – Если кто-то решится войти в него, он может пропасть вместе с домом.
– Но следы-то ведут туда? – не сдавался Иппон.
– Боюсь, что да.
– Ну так поехали, чего же мы ждем?
– Тебе так важно отрубить им головы, что ты рискнешь собственной? – спросил сотник.
– Тебе не понять, они заставили меня кричать «да здравствует наш справедливый король»!
От удивления брови сотника поползли на лоб, он сдвинул назад шлем и спросил:
– Как же им это удалось?
– С ними было какое-то колдовство – демон, разбрасывающий синее пламя и разрушающий дома!
– Демон? – не поверил сотник. – Ну ладно, поехали.
И он пустил лошадь по склону, за ним поскакали остальные; предвкушая дележ богатой добычи, чекмесы от нетерпения стали кричать «йоу!».
Каспар стоял у окна и смотрел на холмы. Где-то там, на севере находился город Тыкерья. При создавшейся ситуации заходить в столицу вердийцев было нельзя, следовало двигаться к океану в обход города, а там находить общий язык с местными жителями. По своему опыту Каспар знал, что из таких бесед удается узнать важные сведения, помогающие найти артефакты и унести ноги.
Сзади послышался шорох, Каспар обернулся – женщина в длинном, ниспадающем складками красном платье зажигала лучиной смолу в серебряной курильнице. Задув огонь, она поставила курильницу на каминную доску и позвала кого-то, возможно, ребенка. Слов Каспар не разобрал, язык был незнакомый.
Послышался топот пары маленьких ножек, и в зал вбежал мальчик лет пяти. Он принес книгу, слишком тяжелую для него. Женщина взяла ее из маленьких ручек и, погладив малыша по голове, что-то сказала, указав пальцем на обложку. Мальчик кивнул, женщина засмеялась, взяла малыша за руку и вывела в соседний зал.
