— Сложный вопрос, — задумался управляющий. — Я здесь всего три года и не застал того времени, когда еще была жива его жена, но слуги говорят, что тогда это был совсем другой человек. Жену он боготворил. Когда она умерла родами вместе с ребенком, он просидел в замке пару лет, никуда не выезжая. С тех пор он и изменился. Со своими слугами и крестьянами он по–прежнему остался добрым и отзывчивым хозяином, но вот на стороне… Все эти бесконечные дуэли и прочие бесчинства… Если хотите знать мое мнение, я думаю, что он просто помешался от горя. Хотя в повседневной жизни я за ним странностей не замечал.
Решив все дела, мы быстро собрались и, захватив с собой часть золота, поспешили отправиться в обратный путь. В дороге разговаривали мало. Маркус не сильно потратился в баронстве и нашел в себе силы запустить Алине ускорение, после чего она заснула, положив голову мне на колени. А во мне почему‑то чем ближе мы подъезжали к Расвелу, тем больше стало расти чувство беспокойства и страха. Когда перед городскими воротами мы расстались с лейтенантом и его гвардейцами, я не выдержал и попросил кучера ехать быстрее.
— Что‑то у меня неспокойно на душе, — объяснил я Маркусу и проснувшейся жене. — Уже свечи четыре не нахожу себе места от беспокойства. Как бы с Кларой чего не случилось.
В этом мире к предчувствиям относились серьезно, и мое волнение передалось остальным. Поэтому все, кроме ларши, смирились с тем, что при быстрой езде и тряска будет больше. Ларша, когда ее достала тряска, просто выпрыгнула на ходу из экипажа и помчалась за нами длинными прыжками, клацая когтями по булыжникам дороги. Когти у нее не втягивались в лапы, как у кошек.
Когда мы подъезжали к дому, уже начало смеркаться, но это не помешало нам сразу заметить много людей возле нашего забора. Не дожидаясь остановки экипажа, я распахнул дверцу и бросился к калитке через толпу уступающих мне дорогу людей. Во дворе тоже были посторонние. Мне что‑то хотел сказать дознаватель магистрата Смел Крош, но я не стал останавливаться. У порога лежало тело одного из нанятых охранников. Я почти влетел внутрь дома, в глубине души уже осознавая, что спешить некуда, и что я безнадежно опоздал.
Она сидела в своей комнате, на своем стуле внешне такая же, как всегда. Только она не встала при моем появлении, не улыбнулась мне своими добрыми любящими глазами и не укорила в задержке. Клара была мертва, и кто бы что ни говорил, но настоящей причиной ее смерти был я. Именно мне хотели отомстить те, кто сегодня прервали ее жизнь. Вся напускная взрослость вмиг исчезла, я опустился перед ней на колени, обхватил руками ее ноги и затрясся в рыданиях.
Сколько я так просидел — не знаю. Когда я все‑таки пришел в себя, обнаружил рядом с собой заплаканную Алину, а на кровати Клары мрачного Маркуса в компании с дознавателем магистрата. Я вытер слезы, обнял жену и помог ей подняться, после чего подошел к Смелу Крошу.
— Известно, кто это сделал?
— И да, и нет, господин барон.
— Послушайте, Смел. Отставьте ваших баронов, по крайней мере, сейчас. Для вас я просто Ген. И не надо говорить загадками.
— Дело в том… Ген, что мы знаем, что вашу мать и ее охранников убили люди из братства поклонников Кашны, но кто именно в этом замешан… — он пожал плечами. — Они есть в любом городе любого королевства, но все убийства выполняются настолько чисто, что никто даже не смог бы им их приписать, если бы не оставляемые на теле жертв знаки.
— Какие еще знаки?
— Вырезанный на теле жертвы, чаще всего на лбу, символ богини — треугольник.
Кашна была в местном пантеоне богиней смерти и сестрой богини плодородия Лакриши. Одна из сестер дарила жизнь, вторая ее отнимала. Но, если культ Лакриши существовал во всех королевствах совершенно открыто, то последователей Кашны почти повсеместно преследовали, а все известные храмы были разрушены две сотни лет назад. Это было связано в первую очередь с тем, что ее последователи, помимо ритуальных убийств, занимались еще и заказными, нарушая при этом как заветы остальных богов, так и все человеческие законы. Они широко использовали магию и для увеличения своих возможностей, и непосредственно для выполнения заказов.
Я подошел к телу Клары и, присмотревшись, обнаружил у нее на лбу небольшую полоску срезанной кожи в виде треугольника.
— Как именно ее убили?
— Скорее всего, просто нанесли сильный удар в одну из точек на груди. Обычно за этим следует остановка сердца. А, может быть, просто ударили, много ли нужно пожилой женщине? После осмотра тела можно будет сказать точнее.
— Их кто‑нибудь видел?
— Их — нет, соседи увидели во дворе тело одного из охранников и вызвали стражу.
— А собак пробовали пускать по следу?
— Это как? — не понял дознаватель.
— Обычно дают понюхать какую‑нибудь вещь преступника или просто место преступления и приказывают вести по следу. У вас что, нет охотничьих собак?
— Охотничьи собаки у нас есть, но я ни разу не слышал, чтобы их использовали таким образом.
— Вы можете доставить сюда хоть одну? И учтите, Смел, что это нужно сделать быстро. Чем больше мы с вами будем терять время, тем сильнее выветрятся следы.
— У одного моего знакомого есть охотничий пес. Сейчас я распоряжусь, чтобы его сюда быстрей доставили.
Смел ушел за собакой, а я подошел к Маркусу.
— Вы сумеете объяснить собаке, что от нее требуется? — спросил я. — С ларшей вы общались.
— Ларши — это разумные создания, Ген, — задумчиво ответил Маркус. — У них даже есть нечто вроде своего языка, правда очень простого. А у собак больше образное мышление, к тому же очень хаотичное. Некоторые могут после длительной тренировки понимать отдельные слова, но для этого собаку надо развивать. На охоте срабатывают охотничьи инстинкты, но люди для собак добычей не являются.
— Это они у вас не являются, — сказал я, вспомнив овчарок, которыми фашисты травили заключенных. — Собаку можно воспитать так, что она вообще ни на кого, кроме людей, не будет охотиться.
— Неужели такое в твоем мире практикуется?
— Не то чтобы повсеместно, но кое‑кто использовал. Нам нужно найти какую‑нибудь вещь, принадлежащую убийцам.
— Я на эту тему со Смелом не разговаривал. Надо пойти, узнать у стражников, может быть, они что‑нибудь нашли.
Я вышел на крыльцо и рядом с телом охранника увидел знакомого стражника с наглой мордой. Впрочем, сейчас она была не наглая, а растерянная и бледная.
— Подойдите сюда! — приказал я ему. — Как именно убиты охранники?
— Один задушен, а другому перерезали горло, господин барон.
