Гонзаго, почуяв заминку, осмелел и кинулся на Илью. А тот, совсем замороченный, не успел выбрать веревку. На голову, на плечи, на бока обрушился град ударов.
- Сука. Гад. Получай, дьявол. Убью!
Илья упал. Низкорослый крепыш Гонзаго легко его повалил и теперь месил ногами. В очередной раз затрещали ребра. Илья пытался прикрыться и даже отбрыкивался, но чаше пропускал удары. Так бы и остался на полянке, вздрагивающей кровавой кучей, однако, удары внезапно прекратились. Крики тоже. Полежав еще чуток, Илья отважился поднять голову. В шее сзади противно хрустнуло, а уж боль - не приведи Бог!
Генка сидел в покорной позе у ног воспрянувшего Руслана. Тот, прикрыв глаза, стоял над ворогом с поднятыми руками и плавно помавал ими у того над затылком.
Илью прорвало матом на грани потери дыхания, на придыхании, на хрипе. Он выплевывал все знакомые ругательства на головы своих спутников: на Гонзаго, подлеца и предателя; на мертвого уже Толика-сектанта, что лежал тихой кучкой рядом; на Руслана, который…
- Подожди немного, я и тебе помогу, - не открывая глаз, произнес парень усталым голосом. А Илья рухнул в траву и затрясся в рыданиях.
Всему есть предел! Ему наступил предел. Его пониманию, его терпению, наконец.
Ему всему, как организму, неизвестно зачем снабженному мыслительным аппаратом.
Аппарат перегрелся, пошел сбой, схемы расплавлены, плата дымит. А над искореженными серебряными дорожками проводящих, шепот мальчика-чародея с синими глазами.
Когда вернулось сознание, перед глазами покачивались зеленые, заплетенные вьюнком побеги. Они мерно кивали толстыми нераскрывшимися бутонами. В такт кивкам бухало в голове. Илья еще полежал и только потом отважился посмотреть по сторонам. Резко подурнело. Пришлось закрыть глаза, переждать.
- Руслан, - голос Гонзаго. - Илюха очнулся.
Последовало перемещение: земля с небом поменялись местами. Как следствие - голова закружилась до потемнения видимости. Когда зрение вернулось, над ним склонялся Руслан:
- Полежи немого. Я помогу. Ты сам сможешь идти.
Все поле зрения заняли руки, и пошло: пассы разгоняли не только боль, непонимание и несогласие - тоже. Они успокаивали разбушевавшееся сознание, готовое разорвать Илью изнутри на тысячу мелких осколков.
Человек взрывается и разлетается не грязными ошметками, а тучей маленьких человечков, в каждом из которых только единственная его черточка: вон тот любит рыбу, тот - синий цвет, тот - первый концерт для альта Шнитке, тот - ленив, тот злопамятен…
Каким чудом Руслану удалось собрать их вместе и впихнуть в утлое, но еще жизнеспособное тело бывшего человека Ильи Донковича?
Стоять и двигаться было странно. Не тяжело иди неудобно, просто странно. Будто только научился, Всю жизнь плавал или летал, а тут приспела необходимость двигаться, перебирая ногами. Так и топал между Русланом, и сопящим за спиной, стражником Игнатьевской слободы Гонзаго, в просторечии - Генкой.
Лежа у костра, укрытый рванинкой, напоенный теплым чаем, в полусне, Илья мусолил и мусолил скверное сомнение: почему Руслан не проявил свои способности, чтобы вылечить больную ногу Сергею? Ведь одним движением мог поставить друга на ноги.
И не было бы тогда страшной вспышки, и Толик-сектант убитый Ильей, не лежал бы сейчас на душе холодной рыбой. Но вставать и спрашивать не стал, вспомнил усталое до серых кругов под глазами лицо парня и оставил.
На лестницу Кирюха попер первым. Давай - начальник! Там на верху уже ждут с докладом.
Выпендривался капитан качественно, - орел-командир, - на остережения Руслика вообще внимания не обращал. А тот как раз не торопился, остальные, глядя на парня, тоже медлили. Кирюха добравшись до середины, заткнулся; поболтался, пока не надоело раскачиваться на кособокой конструкции, и начал спускаться.
Девять человек - половина от вышедших с Китайской горки - мирно дожидались внизу.
Каждый получил по приземлении свою порцию мата. Приговоренные, пропустили тираду мимо ушей, как, впрочем, и стражники. Наслушались уже. После разборки, когда стало известно, что напасть на Руслана, дурковатого Толика подговорил Кирюха, авторитет капитана окончательно накрылся медным тазом. Осталась гадливая покорность. Но тот отнюдь не успокоился: слонялся, цеплялся ко всем, и порой получал в морду просто за надоедливость. Ну, чем ему не угодил Руслан? Ведь только благодаря ему дошли.
Один Илья относился к Кирюхе с некоторым сочувствием, не оправдывая, разумеется, но понимая глубинные движения темной Кирюхиной души.
- Сегодня подниматься нельзя, - заявил между тем Руслан. На что даже в стане друзей раздались протестующие крики.
Цель совсем рядом, руку протяни. Нет, жди до завтра. На что парень добавил своим тихим, лишенным модуляций голосом, - хочешь слушай, хочешь мимо ушей пропусти:
- Завтра тоже может не получится.
Кирюха зачастил, со сбоем, с подвывами. Все припомнил: трех потерянных стражников, двух зомби, которые сами погибли, двух пробудившихся, по его, то есть Руслана, недосмотру, Толика конечно, Китайскую горку, город Дит, сладчайшего г-на Алмазова, Папу игнатовского, что недоумков в охрану послал, пока остальные, - еще тупее, - дьявола на своей территории ловили да не поймали!!!
Не разродись Кирюха своей тирадой, напряжение грозило вспышкой. А с другой стороны: ну пошумели бы, потыкали в Руслика пальцем. На большее никто не осмелится. Все равно потом сидели бы и ждали, когда парень прокомандует подъем.
Кирюхин демарш снял напряжение, всех потихоньку отпустило, кое-кто уже ладил костерок. Сидеть, так сидеть. Сергей тоже расслабился, растянул в улыбке узкие губы, не важно, что еще минуту назад был готов драться. Против всех, так против всех. Хоть против всего мира.
Три дня прошли в изматывающем ожидании. На четвертый Руслан поднял всех ни свет ни заря. И пошло: бегом, друг за дружкой они карабкались по осклизлым перекладинам. Одни побеги зеленки, проросшие сквозь лестницу, Руслан пропускал или наступал на них, другие - обходил стороной, еще на земле, перед подъемом, предупредив: идти за ним след в след.
В одном месте парню пришлось дожидаться, пока с ним поравняется Сергей. Руслик показал, где рубить. Углов, ухватившись одной рукой за перекладину, изогнулся и достал таки толстый побег. Тесак долбил по зеленому травянистому стеблю, как по дереву. Наконец лиана сорвалась и пошла вниз, извиваясь как змея. Прорубились и - дальше, вверх, вверх, не останавливаясь. Кирюха шел в арьергарде, мало, не хватая за пятки Василича. Так и выскочили наверх, в сцепке.
Как лестничные первопроходцы выбирались на плато, Илья не видел. Руслан и Сергей шли далеко впереди. А когда сам Донкович вполз на плоскую поверхность, когда чуть отдышался, отплевался и посмотрел по сторонам, интерес к спутникам растворился.
