Он закрыл глаза, зажал в зубах старый искусанный клин, но теперь никакой боевой радости не нахлынуло. Раньше Рэйта мучила жажда насилия, и казалось, что ее никогда не унять. А теперь казалось, что он напился досыта, но Мать Война продолжала наливать. Он подумал, что Скара смотрит на него сверху. Подумал об ее смехе. Стоило сражаться, чтобы услышать этот смех еще раз. Он заставил себя открыть глаза.
Воины Верховного Короля кишели под стеной, и уже половину дорожки заполонили сражающиеся люди. Один поднимал меч, чтобы рубануть по Дженнеру, и Рэйт ударил его топором по голове. На шлеме осталась большая вмятина, и он свалился. Чья-то рука вцепилась в парапет, и Рэйт разрубил ее пополам, врезал мужику по морде кромкой щита и, отбросив его прочь, увидел, как из его пальцев выпал кинжал, когда тот свалился со стены.
Рэйт заметил, что глаза Дженнера расширились, обернулся и увидел несущегося на него здорового нижеземца. В руках у него был огромный топор, и на ремешке на шее подпрыгивало семилучевое солнце Единого Бога. Иногда лучшее, что можно поделать с опасностью – это броситься прямо на нее. Рэйт рванулся вперед, древко топора попало воину по плечу, лезвие коснулось спины, и топор выскользнул из рук нижеземца и застучал внизу по двору.
Они схватились, пошатываясь, царапаясь и брызгая слюной друг на друга. Рэйт уронил топор, с трудом опустил обожженную руку и сжал рукоять кинжала. Нижеземец боднул его, попал по челюсти, освободив достаточно места, чтобы занести кулак для удара – но также достаточно, чтобы Рэйт выхватил нож.
Может, никакой радости в этом и не было, но он не собирался никому сдаваться. Он наклонил голову, так что кулак нижеземца попал в лоб вместо носа – это был трюк. Ему Рэйт научился в драках с парнями, которые были намного больше него. Клин вылетел у него изо рта, в ушах зазвенело еще сильнее, но он почувствовал, как захрустели кости руки мужика. Рэйт ткнул его ножом в бок, лезвие чиркнуло по кольчуге, не пробив ее, но все же удар был достаточно силен, чтобы нижеземец сложился пополам и захрипел. Он схватил сломанной рукой руку Рэйта, но тот вырвался и вколотил нож под край его шлема, чуть ниже уха.
Нижеземец весьма удивился, когда его кровь полилась на священный символ, который он носил. Наверняка он был уверен, что выбрал правого бога, правого короля, правое дело. В конце концов, каждый находит способ, чтобы считать свою сторону правой. А теперь, отшатнувшись назад и пытаясь сжать шею, он понял, что побеждает не праведный, а тот, кто бьет первым и сильнее всех.
Рэйт наклонился, схватил его за ноги и перебросил через парапет, сбив другого мужика, который взбирался среди трупов на дорожку. Несомненно, все они думали, что они тоже на правой стороне.
Рэйт стоял и смотрел, пытаясь восстановить дыхание. Он увидел, как Мать Оуд у стены утаскивает раненого. Увидел, как Синий Дженнер пытается выпутать свой меч из окровавленных волос мертвеца. Увидел, как Гром-гил-Горма сбил человека взмахом своего щита. Воинов Верховного Короля отбросили от деревянной стены, но еще больше их просачивалось через проем.
А потом Рэйт увидел, как что-то падает со стен, и вздрогнул, когда жидкий огонь окатил людей, набившихся в узком пространстве. Почувствовал жар на лице и вспомнил жар под землей. Даже сквозь звон в ушах он слышал крики.
Упал еще один глиняный кувшин, еще один взрыв пламени, и люди Верховного Короля дрогнули и побежали. Никто не может быть храбрым вечно, неважно, насколько праведным себя считаешь. Гетландцы радостно завопили, ванстеры засвистели, а тровены заулюлюкали, радостно выкрикивая имена короля Утила, короля Горма и даже королевы Скары. Рэйт хранил молчание. Он знал, что нападающие скоро вернутся.
— Ты как? – услышал он вопрос Синего Дженнера.
— Ничего, – пробормотал Рэйт, хотя на самом деле его тошнило. Тошнило от сражения, и он хотел вернуться в постель Скары.
Повсюду валялись трупы, воняло маслом и обожженной плотью, все раненые просили о помощи, которая не приходила. Там, где улеглась пыль, теперь клубился дым, и из мрака раздался громкий высокий крик:
— Вот это начало дня! От такого уж точно кровь забурлит!
Что-то медленно двигалось в проеме. Дверь с расщепленным углом, с которой все еще свисали петли. Раздались три удара, а потом сбоку появилось гладкое лицо Светлого Иллинга.
— Можно мне войти и поговорить, так, чтобы меня не утыкали стрелами с ног до головы? – Он вежливо улыбнулся. – А то получилась бы неважная песня.
— Думаю, Скара с радостью ее споет, – проворчал Рэйт, да и сам он напевал бы ее без сожалений.
Но Горма больше интересовала слава.
— Заходи, Светлый Иллинг! Мы выслушаем!
— Вы так любезны! – Поединщик Верховного Короля уронил дверь на груду дымящегося камня и ловко спрыгнул за ней в грязный, разрушенный, утыканный стрелами уголок двора.
— Что привело тебя сюда? – крикнул Утил. – Хочешь сдаться? – Некоторые на это рассмеялись, но лишь один Иллинг ухмыльнулся, глядя на полумесяц хмурых взглядов. Говорили, он поклоняется Смерти. Уж точно он не боялся встречи с ней.
— Я хочу того же, чего хотел во время нашего первого разговора. Сразиться. – Иллинг взял свой меч за крестовину и вытащил его из ножен, изящно мазнув навершием по верхней губе. – Готов ли кто-то из двух королей испытать на мне свое мастерство владения мечом?
Повисла пауза, затем нервное бормотание пошло по всей длине деревянной стены. Утил вскинул бровь, посмотрев на Горма. Ветер трепал его седые волосы, хлестал ими по покрытому шрамами лицу. Горм тоже поднял бровь в ответ, медленно вертя одно из наверший на своей цепи. Затем картинно зевнул и отмахнулся от Светлого Иллинга.
— Мне и без того есть чем заняться. Утренняя куча дерьма сама себя не навалит.
Иллинг лишь шире ухмыльнулся.
— Придется подождать, прежде чем удастся испытать твое знаменитое пророчество. По крайней мере, до тех пор, пока мои люди не свалят эту вашу стену из веточек. А что насчет тебя, Железный Король? Предпочитаешь дерьмо или мечи?
Один длинный напряженный миг Утил хмуро смотрел на Иллинга. Достаточно длинный, чтобы тихое бормотание превратилось в возбужденную болтовню. Поединок двух столь знаменитых воинов можно увидеть лишь раз в жизни. Но король Гетланда не собирался спешить. Он посмотрел на свой меч, лизнул мизинец и аккуратно стер какое-то пятнышко на клинке.
— Прошло довольно много времени с тех пор, как мне выпадало испытание, – сказал Иллинг. – Я посетил Торлби, надеясь на сражение, но там было некого убивать, кроме женщин и мальчишек.
Тогда Утил печально улыбнулся. Словно хотел бы ответить по-другому, но знал, что может быть лишь один ответ.
