Они пожирали друг друга яростными взглядами, я уже думал, что и не слушают, но оба повернули головы и уставились с подозрительным недоумением.
— Ты о чем? — прорычал Барбаросса.
— О неуместном рыцарстве, — бросил Фальстронг мрачно.
— Мы понимаем, — объяснил я, — что пока столица будет держаться нерушимо, Турнедо не побеждено!.. А местные лорды будут постоянно собирать отряды и нападать открыто и по ночам. Значит, Савуази нужно взять как можно быстрее. В то же время мы уже поняли, хоть пока об этом и не говорим, взять столицу будет невероятно трудно. Скорее всего потребуются усилия всех трех армий, про своих рыцарей я скромно умалчиваю.
Фальстронг кивнул.
— Правильно делаете, сэр Ричард, что умалчиваете. Не надо смешить людей. Так что вы предлагаете? Захватить город силами трех королевств и разделить город на три части?
Барбаросса сказал иронически:
— На четыре. Он и себе хочет урвать клочок.
— Нет-нет, — сказал я поспешно, — до такой глупости даже я не додумаюсь. Есть вариант лучше. Почему бы не объявить своим войскам, чья армия первой ворвется в столицу Турнедо, та и будет владеть как столицей, так и двумя третями земель?
Они все еще смотрели на меня, но первым заулыбался Фальстронг и сказал громко:
— Да, это по-рыцарски! Солдатам понравится такое соревнование. Еще отдадим столицу на грабеж и поток в течение трех дней, а то и на неделю. Все будут из кожи лезть! Я поддерживаю предложение сэра Ричарда.
Барбаросса злобно пожирал меня лютым взглядом, потом тяжело вздохнул и переспросил:
— Это как? Три короля идут к столице с разных сторон, но одному даже без боев идти с юга походным маршем месяц, другому — неделю, а третьему, что с севера, не больше двух недель?
Я уточнил:
— Тот король, который придет первым, вряд ли сумеет, как вы понимаете, захватить Савуази с ходу. Ему придется ждать остальных. А там будут все на равных.
Фальстронг буркнул:
— К сожалению, вы правы, сэр Ричард. Хотя, конечно, я буду пытаться захватить и в одиночку. До подхода остальных.
Я поднялся, поклонился всем, сказал умоляюще-дрожащим голосом:
— Я просил бы включить в соревнование и самого младшего участника! Да, у него нет войска и практически нет шансов, вы же понимаете, однако это покажет благородство и рыцарский дух участников, когда доблесть важнее, а при взятии столицы врага все равны: короли, герцоги и простые рыцари!.. О такой красивой рыцарской войне будут слагать баллады, вы понимаете?
Барбаросса сказал безнадежным голосом:
— Ну, разве что для баллад… Я не против, чтобы участвовал и сэр Ричард.
— И я не против, — сказал Найтингейл.
— Я тем более, — бодро заявил Фальстронг.
Сэр Уильям и сэр Клифтон быстро внесли добавочный пункт в договор, переписали заново и принесли для подписания.
Барбаросса вздохнул тяжело и взял остро отточенное перо.
— Ладно, — проворчал он. — Для меня главное, это верно, избавиться от этой угрозы с севера.
— А для меня, — сказал я, — освободить Армландию. Хотя, конечно, захватить столицу первым… ха-ха-ха!.. я попытаюсь. И точно захвачу!
Они тоже посмеялись, Фальстронг добродушно хлопнул меня по колену:
— Вы мне нравитесь, сэр Ричард! Искренне желаю вам успеха… ха-ха-ха!.. первым захватить столицу… га-га-га!
Барбаросса тоже загоготал, хотя не так весело, а Найтингейл сказал торопливо:
— Ну вот и хорошо, все получают как раз то, что каждому нужно на самом деле!
Фальстронг спросил бодро:
— Подписываем?
— Я готов поставить свою подпись прямо сейчас, — сказал Найтингейл быстро, — но нужно внести в договор последнее предложение сэра Ричарда. Чтобы кто-то, позабыв детали, не начал говорить, что договаривались не так… Как вы понимаете, это я о себе, у меня что-то с памятью.
Он виновато улыбался, а я сказал:
— Можно не уследить, кто первым перелез через стену, город большой, а стена тянется вокруг него на мили, потому победителем нужно назвать того, кто сбросит с крыши королевского дворца Гиллеберда его знамя и водрузит свое!
Барбаросса крякнул, сказал огорченно:
— Правильное решение. Почему не я придумал?
— Молодость, — сказал Фальстронг с легкой усмешкой. — Быстрее на все реагирует. Но медленнее — не значит хуже. Бывает, посмешишь — людёв насмешишь… Я согласен, так и подпишем.
Дабы ничье достоинство не было задето или уязвлено, Уильям Маршалл и Клифтон заранее заготовили четыре варианта раздела королевства Турнедо. И хотя все мы прекрасно понимаем, что столицу скорее всего захватит все-таки армия короля Фальстронга, но для соблюдения протокола и просто приличий сделали и те карты, какой вид примет Турнедо, если столицу захватит первым король Барбаросса, король Найтингейл и даже я, сэр Ричард Длинные Руки, майордом Сен-Мари.
После того как внесли и новый пункт о водружении королевского знамени победителя, Найтингейл первым расписался на всех экземплярах, его личный секретарь четыре раза капнул сургучом и четыре раза приложил большую королевскую печать.
— Вот, — сказал Найтингейл и посмотрел на других искательно, — я уже… вот…
Барбаросса, кривясь, поставил свою подпись и, облив меня ледяным презрением, отвернулся. Фальстронг расписался красиво и победно, сделал шаг назад. На их места тут же заступили сэр Уильям и сэр Клифтон, одновременно плеснули расплавленным сургучом и тут же прижали там большие королевские печати.
Сэр Уильям раздал всем участникам переговоров по экземпляру.
Красиво оформленные договоры снова посыпали мелким песочком, стряхнули, теперь буквы обрели празднично блестящий вид, свернутые в трубочку договоры обвязали красными шелковыми ленточками и еще раз скрепили толстыми наплывами сургуча с оттисками королевских печатей.
Барбаросса прогудел добродушно:
— Ну, теперь можно и вина… Я слышал, у нашего доброго хозяина хорошие запасы.
Найтингейл сказал огорченно:
— Чего мне только не приписывают!
— Это лучше, чем малолетняя любовница, — утешил Фальстронг. — Я тоже от пары кубков вина не откажусь! Еще как не откажусь.
Найтингейл кивнул секретарю, тот исчез, через несколько минут на стол, откуда убрали карту, начали ставить вино и закуски.
Найтингейл поглядывал на меня с сочувствием, наконец сказал неожиданно:
— Знаете ли… сэр Ричард сделал как никто много, чтобы собрать нас и уговорить действовать вместе.
Барбаросса буркнул:
— А что, он это сделал ради наших красивых глаз? Или своих интересов?
