Потом опять мурлыкнул что-то Амр аль-Азиму. Шихну перекосило окончательно.
- Бабу тоже снимите, - буркнул он стражникам и начал багроветь.
И, не выдержав, прошипел агенту, который все еще вдумчиво жевал губами и рассматривал разбитую Тарегову рожу:
- А баба-то как вам может пригодиться? Она что, сумеречник мужского пола?!.. Чернявый, светлоглазый и до кучи наделенный невероятной волшебной силой?!
- Она может что-то знать, - улыбнулся шихне человек в сером халате.
Железные пальцы отпустили скулы, Тарег выдохнул.
- А он? - желтый палец в перчатке уперся ему в переносицу. - Что может знать эта помойная собака о нерегиле халифа Аммара? А?!..
Шихна чуть наклонился к Тарегу и прошипел:
- Ну? - Амр аль-Азим раздувал свой плоский джунгарский нос и скалил крепкие желтые зубы. - Вот этот важный господин желает знать: не слыхал ли ты, часом, о великом воине, который одним пальцем обрушивает в пыль города? А?! Может, случайно встречались в пустыне, а? Ну? Чего молчишь? Слышь, чо спрашиваю?! Великий воитель, рукой махнет - крепости как не бывало! А?
- Таких не видел, - прищурился Тарег.
Шихна выпрямился, сплюнул и затопал по грязи прочь, ругаясь и крутя чубатой башкой:
- Нерегиль халифа Аммара, а? Нерегиль халифа Аммара, как же...
Серый аккуратно присел на каменную ступень лестницы и терпеливо подождал, пока Тарега подтащат поближе. И с улыбкой сказал:
- Вам несказанно повезло, мой сумеречный друг. Сегодня, на вашу удачу, вышел приказ: отложить казнь всех маджус до приезда начальства. Вас допросят, почтеннейший, и вы расскажете все, что знаете. Вы уже поняли о чем, да?
Тарег молча кивнул.
- Ну и вот и замечательно. А вот что будет потом... - человек в сером халате пощипал узкую бородку и вздохнул: - Одному Всевышнему ведомо, что будет потом, почтеннейший. Не упускайте удачу, мой сумеречный друг, не упускайте ее, судьба так переменчива...
- Ваше начальство застанет здесь пепелище, - устало сказал Тарег и неловко потерся щекой о плечо.
В ответ стражники на всякий случай встряхнули и перехватили его покрепче.
- Как вы выжили ночью в предместье? - все с той же спокойной улыбкой поинтересовался агент.
- Кутрубам не нравится, как я разговариваю, - попытался пожать плечами нерегиль.
- Впервые слышу, чтобы звук сумеречного голоса отпугивал чудищ, - улыбка человека в сером стала холодной.
- Вам придется поверить мне на слово.
Веки слипались, мокрая стынь морозила ступни и ладони.
- Численность карматского отряда?
- А?
- Я сказал, наставьте уши, мой сумеречный друг. Вам известна численность карматского отряда?
- Несколько тысяч.
- Две тысячи? Три? Пять? - удивительно, какой терпеливый ему попался агент.
- Салуги плохо считают, - устало попытался объяснить Тарег. - И не отличают обслугу от воинов.
Он не стал рассказывать, как псина глумливо дышала ему в ухо - запугивая, подпихивая второму зрению видения разоренных вилаятов. Оплывшие стены глинобитных домишек, пересохшие арыки, трупы в стерне. Они прямо как ты в Хорасане, скалилась салуга. Сюда идут тысячи врагов, нерегиль, тысячи! Они такие забавники - прямо как ты. Любят травить людей волками. Только ты уже не охотник, правда? Ну что, нравится быть дичью, а, нерегиль?
Как ни странно, человек в сером халате согласно кивнул.
- Вы мне верите? - вяло удивился Тарег.
- Верю ли я, что гончие Хозяйки чувствуют себя в Медине как дома? Или вы хотите знать, верю ли я, что Хозяйка и ее сестра отнюдь не рады гостям из аль-Ахсы?
- У вас есть второе зрение? - почему-то сил уже не хватало даже на удивление.
- Нет, - отрезал человек в сером. - Именно поэтому я беседую с вами.
- Отпустите его, - кивнул он наконец стражникам. - И оставьте нас. Идите же, я кому сказал...
Они отпустили и ушлепали по грязи прочь.
У агента в голосе звучала давнишняя, застарелая, как гниль в запущенной ране, усталость. Тарег, морщась от боли, пошевелил плечами и прижал правый локоть ладонью - почему-то правый локоть болел сильнее.
Они долго молчали. Шелестел дождь.
- По правде говоря, нам и тысячи карматов хватит, - подставляя лицо под текущее небо, наконец пробормотал Тарег. - Особенно, если с ними снова придет... она.
- А откуда вы знаете про аль-Лат? - покосился на него агент.
- А вот я бы на вашем месте не называл без особой надобности имя Богини, - сердито подобрался нерегиль.
- И все-таки? Откуда вы узнали, что аль-Лат ходит с карматскими отрядами?
- Вы прекратите или нет?
- Откуда вам известно, что аль...
- Тьфу на вас! Мне сказал один друг!
- Какой друг?
- Не ваше дело!
- Здесь все мое дело. Какой друг мог знать про аль...
- Человеческий друг! Ибн Тулун Хумаравайх! С вас довольно?!
- Ах вот оно что, - спокойно отозвался человек.
И надолго замолчал.
Потом вдруг коротко взглянул ему в лицо:
- Да я, в общем-то, наслышан, что у вас на имена прямо пунктик какой-то.
Странный какой-то агент. Или?.. Да нет, не может быть:
- А что вы, собственно, имеете в виду?
Человек устало отер мокрое лицо. С горечью пробормотал:
- Проклятье. Я ожидал чего угодно, только не этого.
И вдруг уставился на Тарега красными от бессонницы глазами:
- Ну и где же ваша хваленая сила, господин нерегиль?
За воротами взвыла и громко, настырно залаяла собака. Странно, но ни горечи, ни страха - а как же! попался! - он не почувствовал. В сон клонило так, что не оставалось сил даже на любопытство:
- Как вы?..
- Как я узнал? Все, что связано с Третьей сестрой - государственная тайна, - процедил агент. - Которую, кстати, очень удобно хранить: бедуины боятся даже тени имени аль-Лат - ну будет вам кривиться... И ни с кем о ней не разговаривают. А тут, судите сами: сумеречник, знакомый с ибн Тулуном, который знает о... обо всем, короче. В аш-Шарийа таких немного. Если они вообще есть. Странно, что вы так быстро проговорились.
- Так вы не знали, кто я?
- Я же говорю - я только сейчас все понял.
- Врете, - наливаясь злобой, прошипел Тарег. - Врете. Или недоговариваете. Может, узнали только сейчас, но вы меня ждали. Именно здесь. Я чувствую ложь, забыли? Не смейте мне врать!..
- Я не вру, - смерил его взглядом агент. - После того, как марибские идиоты все провалили в аль-Румахе, пошли слухи о воине-сумеречнике, странствующем из кочевья в кочевье.
- Странствующем? - Тарег поперхнулся смехом и закашлялся.
