— Конни, детка, — Карл вскинул руки, обрывая поток возражений. — Поверь, все это я знаю, не хуже тебя. С заменой проблема решится, потерпите неделю-другую. Продукты подвезут. Кабель, ну тут сами ройте. А вообще, милая моя, не собираешься же ты самолично искать этот самый пробой? Оставь распоряжения, назначь замов и вперед. За пару дней не развалится твое производство.
— А если развалится? — Я уже поняла, что сопротивляться бесполезно, и возражала исключительно из врожденного чувства противоречия.
— Тогда восстановишь. Все, тема закрыта. Жду тебя… какое там число? Десятое? Ну вот восьмого к рассвету чтоб была в Саммуш-ун.
Селектор на столе сердито мигал, привлекая внимание. Новые проблемы, каждый божий день новые проблемы, а я думаю о каких-то пустяках. Сверху ухнуло, и с потолка на стол посыпалась белая пыль. Ну вот опять документы в мелу будут, говорила же, что потолки лучше красить, чем белить. Карл, поморщившись, поинтересовался:
— Часто так?
— Бывает. В последнее время что-то попритихли, а раньше, случалось, что и сутками. Вообще не мешало бы перекрытия дополнительные поставить, а то люди нервничают, да и мне, честно говоря, как-то неуютно.
— Поставим. — Он рассматривал меня, склонив голову на бок, точно увидел впервые в жизни. Не знаю, понравилось ли ему увиденное, но я как-то сразу вспомнила и о мятой рубашке, и о жирных масляных пятнах на брюках, и о торчащих из кобуры на поясе пистолетах, которые, если разобраться, совершенно не нужны, просто без оружия я чувствовала себя неуютно.
— Знаешь, тебе на пользу пошло, — Карл потер пальцами подбородок. — На себя походить стала.
— А раньше на кого?
— Раньше? На истеричную стерву, которая сама не знала, чего хотела.
— Ну спасибо.
— Ну пожалуйста, — он поднялся. — Один вопрос, напоследок, так сказать. У тебя платье есть?
— Платье?
— Да, Конни, платье. Это такая вещь, которую девушки одевают на балы… ты, надеюсь, не собиралась явиться в этом? Будет чересчур уж экстравагантно.
Я молчу. И мысленно вспоминаю все ругательства, слышанные когда либо. Платье… нету у меня платья, ни одного. В шкафу — несколько пар брюк и стопка рубашек, грязную сдаю в прачечную, откуда одежда возвращается более-менее чистой и выглаженной. Здесь ведь все равно, что носить, лишь бы удобно было. Когда-то была одежда другая. Где она? Понятия не имею.
— Понятно, — Карл верно истолковал молчание. — Значит так, Конни, не восьмого, а седьмого. Что-нибудь да подберем…
— Спасибо.
— Да не за что, милая.
На прощанье Карл целует меня в щеку. Странно, раньше он никогда не позволял себе подобных нежностей. От нового взрыва стены идут крупной дрожью. Мел с потолка снова сыплется на папки с бумагами, сами бумаги и чертово приглашение, которое смотрится здесь совершенно неуместно.
"Имеем честь пригласить…"
Строгий черный шрифт и знакомая размашистая подпись внизу.
Имеем честь… а почему во множественном числе? Ах да, конечно, Мика… Рубеус с Микой имеют честь пригласить меня на бал. Что ж, наверное, следует отписать, что я с превеликим удовольствием приму приглашение. Или как там по этикету положено? Не помню. Здесь, на заводе, как-то не до этикета… и платья не нужны.
В назначенный час я стояла во дворе Восточного Замка, рассматривая Саммуш-ун. Этакая восточная роскошь и европейская тяга к монументализму. Наверное, Карлу здесь не слишком нравится, он предпочитает вещи простые и функциональные.
Заходить внутрь не хочется, здесь так… свободно. В своем подземелье я уже почти забыла, насколько красиво звездное небо. Горы тянутся вверх, ловя ледяными панцирями молочный лунный свет, а ночь многоглазой кошкой щурится с небосвода. Воздух пахнет… чистотой. Ни солярки, ни краски, ни дыма, ни пота…на ступеньках дворца скользкая корка инея. Холодный, совсем как воздух, но этот холод бодрит и очищает, изгоняя из тела накопившуюся усталость.
И я, чтобы дать распирающей меня энергии хоть какой-то выход, делаю колесо, прямо во дворе, холодные камешки царапают ладони, и это, черт побери, замечательно.
— Браво, вижу ты в хорошей форме.
Надо же, а я и не заметила, откуда появился Карл, немного стыдно за свое ребячество и в то же время распирает смех.
— Давай, заходи, а то замерзнешь.
Внутри Саммуш-ун — это бесконечная вереница залов, одинаково помпезных, отличающихся лишь оттенками сумрака, в них обитающего. Между залами узкие анфилады и тонкие, похожие на иглы колонны. Я не воспринимала Саммуш-ун как место, в котором можно жить. Обитать — да, временно, недолго, чтобы увидеть и восхититься монументальностью архитектуры и пышностью обстановки, но не жить. Отведенная комната давила на меня своей пустотой. Темно-синие стены с серебряным орнаментом, белый ковер на полу, неправдоподобно-хрупкая — прикоснуться страшно — мебель и хрустальная люстра.
Одно хорошо — окон здесь не было. Декоративные портьеры из белого, изломанного крупными складками атласа имелись, а окон не было. Не то, чтобы я боялась — Карлу незачем убивать меня, да и не будет он опускаться до подобной пакости, шею свернет и все — просто неудобно как-то здесь, особенно после той клетки в которой я жила последний год.
На низком столике стоит бутылка вина и бокал на тонкой ножке, пожалуй, именно то, что надо. Сто лет не пила хорошего вина. Темное, тягучее, с легким земляничным привкусом.
Тора любит земляничное варенье и пьет чай в огромной пустой комнате, почти такой, как эта. Я давно не вспоминала про Тору.
— Миледи желает принять ванну? — робко поинтересовалась девушка-служанка, а я и забыла про нее. Симпатичная, чистое личико и ясные глаза, во взгляде надлежащее почтение, но не испуг. О чем она меня спрашивала? Ах да, ванна.
— Да, пожалуйста.
Получасом спустя, лежа в горячей воде, я чувствовала себя бесконечно счастливой. Возможно, идея с балом не так и плоха. Потом столь же долго лежала в кровати, прислушиваясь к окружающей тишине. Непривычно. И воздух чистый, и пространство… после моей комнатушки вокруг чересчур много пространства. Может, пока не поздно, есть смысл вернуться назад? Карл будет недоволен…
— Я это не надену!
Застывший туман то отливает чернотой, то дерзко вспыхивает огнем холодных аметистов, то встревоженный порывом воздуха, растекается глубокой сапфировой синевой. Ткань живая, норовит соскользнуть с ладони… это не для меня, я никогда не надевала ничего подобного.
— По-моему будет мило. — Карл переводит придирчивый взгляд с меня на платье. Оценивает. Сейчас поймет, что подобные наряды совершенно мне не идут, я же воин. А в этом… я буду чувствовать себя голой.
