Дверь на другой половине комнаты открылась без единого звука, или он был слишком занят исследованием комнаты, а потому и не заметил? Главное, что когда раздался тихий спокойный голос, Вальрик вздрогнул от неожиданности.
— Человек. Здравствуй.
— Здравствуй.
Девушка. Совсем молодая, наверное лет пятнадцать, может, чуть старше, болезненно-хрупкая, полупрозрачная в этом нелепом балахоне. Кончики пальцев выглядывают из рукавов, а плечо-уголок норовит выскользнуть в чересчур широкий ворот.
— Не бойся, человек. Сядь, человек.
Волосы сбриты, из-за чего черты ее лица кажутся слишком резкими: узкий нос, четко очерченные губы, перевернутые треугольники скул и чуть раскосые внимательные глаза.
Совершенно нечеловеческие глаза.
— Сядь, человек. — Повторила девушка.
— Ты кто? — Вальрик опустился на стул, пытаясь сообразить, как поступать дальше.
— Внешний модуль контролирующей структуры, которая известна вам под звукокодом "Великая Мать" либо синонимичным названием "матка". Уточняю: ни один из терминов не отражает истинной сути контролирующей структуры, поэтому не является возможным для описания либо самоидентификации.
— Понятно, — Вальрик потер подбородок, щетина отросла, наверное, длиннее, чем волосы у этой… этого существа.
— Уточняю. Данный модуль является внешним и способен функционировать без физиологического включения в основную структуру.
— А…
— А также после контакта подлежит уничтожению, как представляющий биологическую опасность.
Бред. Или сон.
— Контакт представляется необходимым для выяснения степени достоверности полученной информации. Объект: представитель основной расы вида Homo sapiens, возраст двадцать два стандартных года, физическое состояние в пределах нормы, повреждения незначительны, получены… — существо вопросительно посмотрело на Вальрика.
— Споткнулся.
— Объект выдает заведомо ложную информацию. — Руки чуть приподнялись, точно она хотела коснуться стальных прутьев, но потом передумала.
— Как тебя зовут? — поинтересовался Вальрик, вопрос поставил девушку в тупик, несколько минут молчания, закрытые глаза, неестественно вывернутая на бок голова.
— Самоидентификация невозможна. Но объект может обращаться к модулю, используя звукоиндекс материнской структуры. Киа.
Киа… Великая мать Киа? Сама? Это то, чего он добивался? Осталось сделать последний шаг, сосредоточиться, вызывая в памяти последовательность символов, которая теоретически запустит некую химическую реакцию… цепь реакций, а в результате…
— Вирус "Allosto" смертелен для Третей расы. Однако физическая гибель внешнего модуля не повлияет на функционирование контролирующей структуры.
Она даже улыбнулась, почти по-человечески улыбнулась, будто могла оценить и прочувствовать всю глубину провала.
Неудачник, черт побери, какой же он неудачник! Вальрик рассмеялся…
Коннован.
Темный шелк влажно поблескивал в свете ламп, ткань казалась почти живой, она нежно касалась кожи, точно уговаривала не бояться. А я и не боюсь, просто… непривычно и все. Неловкое движение и платье ожившей шелковой волной соскользнет вниз.
Позор.
Ну не умею я носить платья. И туфли тоже.
— Ровнее шаг, — Карл улыбается уголками губ. — И выше подбородок, смотреть вперед надо, а не в пол, в конце концов, Конни, ты же женщина, у тебя в крови это должно быть.
Не знаю, не хочу знать, каждый шаг дается с трудом, страшно оступиться, страшно зацепиться этим каблуком-кинжалом за ковер, страшно растянуться на ковре и опозориться.
— Вот так, спину прямо, и улыбайся, милая, улыбайся.
Улыбаюсь. Скулы сводит от напряжения, а глаза слезятся: свет здесь чересчур яркий для меня. Вокруг толпа, никогда прежде не видела столько да-ори в одном месте, в голове возникает крамольная мысль, что если сейчас взорвать замок, то Империя без особых потерь выиграет войну. Хотя, конечно, глупость, этот замок так просто не взорвешь…
И вообще зачем думать о войне, когда все вокруг такое… невоенное. По бледно-бежевым стенам причудливыми реками извиваются золотые узоры, куполообразный потолок, поддерживаемый белоснежными колоннами, кажется недостижимо высоким, почти как небо, он и похож на небо — темный, с серебряными звездами и узким серпом луны.
И засмотревшись на потолок, я споткнулась, к счастью не упала — Карл вовремя подхватил под локоть и укоризненно так прошептал на ухо:
— Кони, зайка моя, расслабиться, конечно, надо, но не до такой степени.
Послушно киваю, параллельно пытаюсь рассмотреть свое отражение в одном из многочисленных зеркал. Нет, это не я, я не могу быть настолько… красивой? Хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего, а заодно стекло потрогать — вдруг зеркало ненастоящее…
— Коннован? Это ты, глазам своим не верю! — Мика в огненно-красном, ей идет. Черное и красное — выгодное сочетание.
— Ты так изменилась, — она вздыхает, словно сожалея об этих изменениях.
— А ты нет. Все такая же красивая.
Улыбаюсь, как и учил Карл, при этом стараюсь, чтобы улыбка выглядел как можно более искренней. В конце концов, я ведь не имею ничего, против Мики: она мила и приветлива. Стерва, конечно, ну так не мне же с ней жить.
— Ни за что не поверила бы, что ты можешь быть такой… женственной, — комплемент в ответ на комплемент, что ж, этикет — великая сила. — Честно говоря, я опасалась, что ты не придешь.
— Почему?
— Действительно, — бормочет Мика. — Ну… те давние события… ты была обижена… и потом Рубеус сомневался, а я как-то привыкла доверять его мнению. Но я бесконечно рада тебя видеть, надеюсь, тебе понравится.
— И я надеюсь.
Стоило ей упомянуть Рубеуса, как мое настроение моментально испортилось. Надо же, до сих пор болит.
— Давай я тебя познакомлю, — Мика берет меня за руку, как ребенка, внешне жест выглядит дружеским и безопасным, но мне неприятно, хочется вырваться, сбежать из-под этой навязанной опеки. Но вместо этого киваю и иду следом. Главное, не споткнуться, Мика — не Карл, поддерживать не станет.
Кстати, а где Карл? Куда он исчез? Впрочем, какая разница, я уже взрослая, сама должна проблемы решать…
Интересно, сырье доставили вовремя или снова, отговорившись бомбежкой, назад состав повернули? А если доставили, сумел ли Брик организовать разгрузку? Главное, чтобы он на людей не слишком наседал, те и так на пределе работают. Ничего, послезавтра вернусь и все узнаю, Карл прав, не рухнет же производство за какие-то несчастные четыре дня.
— А шрамы почти исчезли, — щебечет Мика, — вот на шее немного осталось и на правой щеке, но едва заметно. Хочешь, можно пудру подобрать в тон.
