И Таниэль остановился. Дождавшись, когда мост перестанет сотрясать конвульсия, воин презрительно сплюнул себе под ноги и направился прочь.
- Ты что творишь?! - стоило Вэнту сойти на твердую землю, как к нему подскочил Бренинг. - Разве я не внятно растолковал вам, как следует себя вести?!
- Это наше личное дело, - Таниэль попытался обойти наемника. Но ему этого не удалось.
- Ошибаешься, парень! - прошипел Кронн, хватая воина за плечо. - Пока в отряде главным являюсь я! И делать вы будите, что я скажу! Понятно?!
- Руку убери! - Таниэль смахнул со своего плеча ладонь Кронна, и грубо изрек. - Главным тебя я не выбирал. И таким не считаю.
- Вот как?
- Именно так, - также резко отозвался Вэнт и снова попытался обойти Бренинга.
- Нарываешься, щенок. - Кронн не шипел, он рассерженно рычал.
- И что ты мне сделаешь? - самодовольно усмехнулся Вэнт, чувствуя превосходство. - Ударишь? Валяй! Только знай! Я не вор, терпеть не стану. И...
Договорить воин не успел. Удар наемника поверг воина на землю.
- Ах, ты. - Таниэль стремительно поднялся, и, вытирая кровь из разбитой губы, принял боевую стойку. - Сам напросился!
В следующий удар боец провел серию ударов, стремясь достать наемника в челюсть и живот. Но Бренинг с легкостью ушел от ударов, парировал, а в следующую секунду сократив дистанцию, вновь нанес сокрушительный удар в челюсть.
Вэнт упал, перекувыркнулся и попытался встать, но новый удар наемника опять поверг бойца на землю.
Самодовольство живо сползло с лица воина подобием маски. Таниэль выглядел обескуражено. Еще бы. Какой-то вшивый наемник смог не то что сражаться с ним на равных, а нанести ему удары! Немыслимо! Серди других бойцов Арены, Таниэль всегда числился лучшим бойцом. Как на холодных оружиях, так и в рукопашной. Даже пребывая не в лучшей форме, он мог дать фору любому. А тут его уделал наемник!
Потрясая головой (все же удар Кронн оказался довольно сильным) Вэнт стал действовать осторожно. Теперь он не бросался в атак, у не забыв о защите. И все равно спустя несколько секунд воин, в какой уже раз коснулся земли.
- Не стоит считать себя выше других, парень, - утирая сочащуюся кровь, произнес поучительно Бренинг, склонясь над воином. - Эта стычка послужит тебе уроком на будущее. То, что ты был лучшим среди своих, вовсе не означает, что ты окажешься самым лучшим. Все мы были выбраны не просто так, не по случайности. Все мы являемся лучшими среди своих. Не тешь себя мыслями, что ты Чемпион. Титул ничего не значит. И прежде чем вздумаешь кого-нибудь задирать из отряда, сначала подумай, стоит ли. Поверь, стычка с Лейтом закончится для тебя также неожиданно, как и со мной. Понятно?
- Понятно. - Таниэль без помощи наемника поднялся с земли. Посмотрел на ухмыляющегося убийцу, которого весьма посмешил позор Вэнта. На еще бледного Вэнинга, в глазах которого плескались огоньки ярости. Перевел взгляд на Винса. Губы вора тоже предательски кривились. Все! Все они стали свидетелями его позора. Каждый в тайне злорадствовал и Таниэль не мог простить подобного. Его должны уважать и отдавать должное. Он лучше их! Лучше во всем этих отребьев. И шанс доказать это Таниэлю еще представится. В этом воин не сомневался ни на секунду.
С приближением к Бруме лес стал меняться. Лиственные деревья стали сменяться хвойными, а взрыв пестрых красок и оттенков сменился на тусклые тона. Остались позади яркие березы и рябины, теперь над путниками суровым строем возвышались ели и кедры, сосны и пихты. Ярко-красный цвет сменился светло-коричневым и грязно зеленым. Листья на деревьях пожухли, стали невзрачными. Переход природы от ранней осени к середине зимы произошел столь стремительно, что мужчины даже не могли вспомнить тот момент, когда за одно мгновение они оказались в обители вечных снегов, неутихающего ветра и месте, где умирает радость и веселье. Уныло и холодно - вот определение, которое подходило для описания природы.
Суровый северный климат сказался и на погоде. Спокойный, умеренный ветерок, качающий кроны деревьев и играющий с полевыми травами сменился ревущим зверем, свирепым и беспощадным. Ветер выл, кружил в вихре тысячи снежинок, впивался в лицо и желал выпить из людей все тепло и саму жизнь. Лишь упорство да теплая одежда не позволяли отряду переставать бороться со стихией.
Теперь холодные, заснеженные и неприветливые горы, как и все вокруг, угрожающе высились над мужчинами, грозя закрыть собой пасмурный небосклон. Их горные пики и хребты выглядели внушительно и одновременно угрожающе. Здесь главным была сила. Всех, кто не умел и не смог научиться постоять за свою жизнь лишались ее. И так же, как и везде чужаков здесь не любили. Чтобы остаться в стране вечного холода чужак должен был доказать свое на это право. И первое испытание на прочность проверяла сама природа.
Дорога испортилась. Она петляла, шла под сильным углом, заставляя лошадей сбиваться с ног. Усталые, лошади все чаще оступались, спотыкались о промерзлую землю, покрытую прочной коркой льда. Из трав по краям тракта рос лишь горький пустырник, да серая трава, еще более унылая, чем сосны и ели. Немногочисленные лиственные деревья лишились последней привлекательности. Коричневые листья утратили красоту и казались мертвыми, сухие стволы с почерневшей корой торчали как кресты, а единственное разнообразие вносили лишь глыбы камней. Большие, маленькие и просто огромные, они были повсюду. Серые, покрытые мхом и лишайником, осыпанные инеем камни тянулись беспрерывной чередой. Тракт почти исчез. Разбитая дорога, покрытая трещинами и то и дело теряющаяся под коркой опавших листьев, земли и снега вносила еще большую мрачность.
Отряд передвигался в молчании. Все силы тратились лишь на преодоление пути, к тому же довольно трудно говорить, когда беснующийся ветер покрывает любые звуки. Промерзлый, он с каждой минутой усиливался и чем дальше отряд продвигался вглубь, тем сильнее становилось его дыхание. Холод теперь не просто растекся по телу, он сковал каждую клетку, заставляя крупно дрожать и кутаться в одежду. Тяжелые меховые капюшоны не позволяли поднять головы. Любое движение приоткрывало красные, обмороженные лица, а острые льдинки уже давно перестали причинять боль. Кожа попусту утратила способность что-либо ощущать.
Потирая озябшие руки, Бренинг шел первым, ведя коня за поводья. Мужчинам пришлось спешиться. Лошади сильно устали, к тому же склон и скользкая поверхность могли запросто привести к жертвам. Лошади устали не меньше людей, они также хотели тепла, корма и отдыха. Но для начала требовалось пройти сквозь стужу, выдержав всю суровость местного климата. Замерзшие пальцы гнулись с трудом. Кронн в очередной раз споткнулся и едва не упал. Уголек всхрапнул и покосился на хозяина, словно с недовольством. Конь винил наемника за то, что тот затащил его в такую глухомань. Сзади послушалась ругань. Однако Кронн не стал оборачиваться. Видимо кто-то из членов отряда так же, как и он сам оступились. Выдохнув мгновенно застывший пар, Бренинг поправил съехавший капюшон и украдкой поглядел на небеса. Низкая плотная пелена давила на плечи, а редкие снежные хлопья все валили на землю. Пока их танец был медлителен и спокоен. Снежинки кружась, упускались все ниже и ниже, погребая прелую листву и землю, заметая за людьми следы. Снежинки походили на мотыльков, ажурных, красивых. Но что будет, если снег повалит плотной стеной? Покой? Забвение? Смерть?
