— Не бегай от нее. Сойдись лицом к лицу и посмотри, что будет.
— Я уже пробовал. Не получилось.
— Пробовал, обставившись десятком щитов. Это ее, похоже, еще больше взбесило, хотя больше вроде бы некуда. Знаешь, когда люди злятся сильнее всего? Когда пытаются сказать что-то, а их не слышат. Она орет все громче, но ты все равно не слышишь, только пугаешься.
— Испугаешься тут.
— Она хочет встретиться с тобой, Квентин. Просто поговори с ней, и все. Как с человеком.
— На самоубийство толкаешь.
— Нет, просто рекомендую завязать отношения.
— Легко тебе говорить.
— Да? А почему она до сих пор тебя не убила?
В комнате повисла тяжелая тишина. Права Плам, вот в чем беда. Элис не случайно здесь оказалась, и с новым миром он тоже не случайно потерпел неудачу. Сначала со старым разберись, а потом уж берись за новое. Заплати старые долги и упокой старых призраков.
Элис на его месте сделала бы именно это — вот почему Плам права.
— Я все-таки думаю, что надо все отменить. — Элиота явно разочаровал столь нехитрый выход. — И начать заново.
— Мне кажется, заново начинать поздновато, — не уступила Плам.
Квентин снова пришел в мастерскую, открыл красную дверь. Зазеркальный дом становился ему ненавистен. Мертворожденный плод, стерильная фотокопия вместо задуманной свежести и новизны. Что-то пошло не так, и причина, похоже, все-таки в нем самом. Он думал, что готов к сотворению мира, а оказалось, что нет. Вот оно, доказательство, у него перед носом.
Присев на верстак, он перебирал свои записи, размышлял над словами Плам и ждал какого-нибудь сигнала. Просто войти туда и посмотреть ей в глаза? Может быть.
Вот она, прямо на пороге. Смотрит так, будто знает, о чем он думает.
— Да, Элис, — сказал он. — Надо нам поговорить наконец.
Она парила в дверях, видя его насквозь.
Но если уж говорить, то в реальном мире, а не в скопированном. Надо перевести ее сюда, на свою территорию. Риск, конечно, громадный — ниффин в нижнем Манхэттене. Если Квентин утратит над ним контроль, будет второе 11 сентября… но отговорка, как известно, всегда найдется.
— Иди сюда, — позвал он. А она вообще может? — Иди, и покончим с этим.
Легкая улыбка, ничего более. Перейти самостоятельно Элис не могла или не хотела — значит, придется ей как-то помочь.
Начал он со стирания, с изгонения, с антимагических атак, одна сильнее другой, но мир-копия на это не реагировал — стоял себе как стоял.
Тогда Квентин взял свой красивый жезл черного дерева и стал колошматить им по кирпичной колонне. Жезл сломался с пятой попытки, но зазеркалью и тут ничего не сделалось.
Элис смотрела шоу с большим интересом. М-да, одной грубой силой, видно, не обойдешься.
Остановившись в шести дюймах от двери, Квентин закрыл глаза и приказал новому миру исчезнуть. Вообразил, как тот распадается, как его холодная субстанция растворяется без следа. Тебя не должно здесь быть. Сгинь.
— Истлевай, огарок.[23] — Квентин открыл глаза и легонько дунул.
Произошло все не сразу. Сначала, должно быть, пропала занесенная песком улица с льющими дождь фонарями, потом сложились, как меха гармошки, нижние этажи. Квентин попятился прочь от двери, Элис оглянулась через плечо — недоверчиво, если ниффину доступны такие эмоции. Комната позади нее тоже схлопнулась, и Элис вышвырнуло в реальность.
Теперь она смотрела на Квентина с новой серьезностью: игры кончились.
— Ребята! — крикнул он, подойдя к лестнице. — Плам!
Зови, зови свою деточку, говорила улыбка Элис.
— Это не то, что ты думаешь.
Стол, задетый ее пальцами, загорелся. Квентин потихоньку отступал вниз, не сводя с Элис глаз, как с дикого зверя.
— Плам! Элиот! Элис здесь. Я разрушил свой мир, и она перешла в наш.
— Что? — Плам в теплой кофте, взлохмаченная — вздремнула, наверно, — приоткрыла свою дверь и увидела наверху Элис. — По-твоему, это хорошая мысль?
— Очень возможно. Элиот! — Кто здесь верховный король, в конце-то концов?
Квентин, как ни странно, совсем не боялся. Обычно в моменты кризиса его сковывал паралич из опасения сделать неправильный выбор — их так много, неправильных вариантов, — но на этот раз он ясно видел сквозную линию. Правильный выбор только один; он, возможно, фатален, но лучше уж умереть, чем жить, поступая неправильно или не делая вообще ничего.
— Держись позади меня, Плам.
Она в кои веки послушалась, и они вместе спустились в гостиную, где он попытался загородиться от Элис. Кинетическая магия: примитивно, но попробовать стоит. Сооруженный им барьер из книг, кухонной посуды и диванных подушек Элис прошла насквозь, воспламенив его заодно.
— Квентин, это мой дом все-таки, — заметила Плам. — Не надо его громить.
Огонь она потушила, но запах горелой изоляции так и висел в воздухе.
— Уходи, Плам, — тихо сказал Квентин. — И Элиота с собой уведи.
Она, поколебавшись, вышла. Это хорошо: хоть за нее теперь можно не волноваться. Квентин больше не контролировал ситуацию, но тут уж не до контроля. Вариантов только два: либо он вернет Элис, либо умрет. Когда-то она сама умерла за него, и это самое меньшее, что он может для нее сделать.
Произведем эксперимент. Он сплел пальцы, и все электрические провода в комнате устремились к Элис, как атакующие змеи. До того, как умер отец, Квентин не смог бы выкинуть такой фокус. Свет померк, запахло расплавленным пластиком. Элис зажмурилась от удовольствия, когда ее голубая аура замигала.
Что бы еще придумать? Волшебные снаряды он уже пробовал. Может, магнитную клетку… нет? Тогда чистое волшебство: щиты, обереги, слои невидимой силы. Окружить ее всем этим, уплотнить, обмотать еще чем-нибудь. Он приступил к делу: чары искрили, натыкаясь на мелкие радуги вокруг Элис. Она пробовала его магию на ощупь, но насквозь пока не прожгла. Чувствует, что он ей сопротивляется, — это уже прогресс.
Сам он, непонятно отчего — от любви, отваги или пластиковых паров, — ощутил невиданный прилив силы. Это уже случалось с ним — в Филлори, на острове Бенедикта и в тот первый брекбиллский вечер, когда магия впервые хлынула из него. Только теперь он стал намного сильнее.
Время истекало. Хорошо, что он загодя поставил защиту вокруг всего дома: скопившаяся в комнате энергия прогибала стены и грозила вышибить окна. Элис, нахмурившись, посильнее нажала на волшебную оболочку. Квентин пошарил глазами в поисках чего-нибудь металлического, магнитными чарами притянул к себе диванный каркас и с большим усилием согнул его в арку на двух ногах.
В самое время успел: Элис прорвала заслон, как бумагу, и кинулась на него. Голубые руки ухватились за стальную омегу, но одолеть ее не смогли. Их лица сблизились. Элис, как всегда, улыбалась, показывая идеально ровные сапфировые зубы: вот-вот расхохочется. Квентин улыбнулся в ответ.
