– Что же случилось потом? – Мне было очень интересно дослушать рассказ до конца. Как я уже понял, в данный момент «Носорог» держит курс именно туда, где тысячелетия назад произошла страшная для гномьего народа трагедия, которая, возможно, предопределила последующую судьбу всего нашего мира. – Как вам удалось сохранить секрет супербомбы в тайне, и не боитесь ли вы, что люди создадут нечто подобное, а может быть, и еще более сокрушительное?
– А потом был суп с котом, – широко улыбнулся мой друг. – Результаты исследований засекретили, мало того, все документы уничтожили. Три готовые бомбы разобрали и утопили в расплавленной магме одного из разломов земной коры. Что касается твоих опасений, что технология изготовления подобных боеприпасов попадет в руки людей, можешь быть спокоен. Ваши ученые уже неоднократно вплотную подходили к решению этой проблемы. Однако аналитический отдел не дремлет. При малейшей угрозе мы предлагаем резвому гению посвятить себя решению какой-нибудь другой важной задачи, даем средства, обеспечиваем безбедное существование…
– …а если он отказывается? – перебил я.
– Пока никто не отказывался, мы умеем убеждать. – При этих словах мне вдруг показалось, что за моей спиной сидит вовсе не монарх всех гномов, а революционер-подпольщик или руководитель тайного общества злодеев, и я весьма непочтительно ухмыльнулся. Матео, ничего не заметив, поскольку видел лишь мою спину, продолжал: – Мало того, один из таких гениев, отказавшись от опасных исследований, сорок лет назад разработал теоретическое обоснование масс-конверсии. Конечно, при желании и безобидный масс-конвертор можно превратить в страшное оружие, но мы, гномы, опять-таки внимательно следим за тем, чтобы опасные игрушки не попали в шаловливые ручонки братьев наших меньших – людей.
– Тот суетливый взлохмаченный очкарик, что недавно на весь свет расхваливал по телевизору подвешенную в воздухе болванку, также из тех, кого вам удалось «уговорить»? – с ярко выраженной иронией в голосе спросил я.
– Не ерничай, Коршун, Мидль один стоит целого института! – сделал замечание король. – Ну, неказист, ну, суматошен, немного странноват, зато его башка произрастает, откуда нужно, и никогда не болит с похмелья. – Матео перевел взгляд на экран своего монитора, где крестик пункта конечного назначения слился с кружочком, отмечающим положение «бээмдэшки» на карте. – Кажется, мы почти приехали. Пойду потихоньку растолкаю Брюса.
– А здесь не вредно находиться? – с опаской спросил я. – Ведь вы сами говорили насчет остаточной магии.
– Не бери в голову! От той магии теперь одни воспоминания остались, – уверенным голосом развеял мои опасения Его Величество.
Характер местности начал заметно меняться. Сначала наметился некрутой спуск, который по мере продвижения становился все круче и круче. Вместо растрескавшейся глины под колесами вездехода теперь похрустывала бугристая, стекловидная корка бурого цвета. Через пару километров угол склона достиг тридцати градусов. Хорошо, что все военные транспортные средства принято «обувать» в шипованную резину, иначе можно было бы улететь неизвестно куда.
Наконец спуск закончился, и «Носорог» выскочил на гладкое, как каток, слегка припорошенное пылью абсолютно плоское дно глубокой котловины, диаметром не менее двухсот метров. Не нужно обладать специальными знаниями, чтобы представить, что творилось здесь непосредственно в момент взрыва и какое-то время после него, если даже камень плавился и тек, как лед под лучами весеннего солнца.
«Пожалуй, метров сто ниже уровня поверхности пустыни, – удивленно отметил я про себя. – Это сколько же кубов грунта отсюда улетело в небеса?! На глаз так сразу и не определишь».
– Быстро ты, Коршун, гоняешь по пустыням! Матео обещал только к утру добраться до мемориала, эвон, а мы уже на месте! – В рубку ввалился заспанный Брюс, неся в одной руке свой заплечный мешок, в другой чехол с секирой, и с упреками накинулся на меня: – Надо было помедленнее ехать – поспать не дал, а сон в моем возрасте процесс очень важный и жизненно необходимый. Учти на будущее!
На справедливую критику товарища я ответил обезоруживающей улыбкой.
– Хватит ворчать, соня! Не выспался он, видите ли! Сейчас кофейку сварганю, в момент оклемаешься.
– Не, Коршун, кофею не надо. Мне бы щас стаканчик-другой чего-нибудь покрепче, тогда бы я сразу гномом себя почувствовал.
– Сожалею, Брюс, заначка у босса. Попробуй поплакаться ему, может быть, он и поймет тебя.
– Допросишься у этого жмота чего-нибудь! – в сердцах махнул рукой ветеран. – Бьюсь об заклад, что наш доморощенный лекарь сунет дядюшке Брюсу бутыль с отравой под названием «универсальный эликсир».
– Опять начальству косточки перемываешь, ворчун неугомонный! – в дверях показалась бородатая физиономия Его Величества. – Одевайся быстро да постарайся не шуметь – Фарлафа с Патрицией разбудишь! Жаловаться на жизнь будешь потом.
Бурча себе под нос что-то неразборчивое, Брюс полез в свой рюкзак и извлек оттуда кольчугу – точь-в-точь такую, какую прихватил с собой Матео после того, как решил навсегда отказаться от размеренной, спокойной жизни сельского кузнеца. Затем он ловко, без посторонней помощи натянул железную рубаху поверх своего комбинезона. Расчехлил секиру, взял ее в правую руку, повернулся лицом к начальнику экспедиции и торжественно обратился к Матео:
– Я готов. Веди, монарх!
Когда мой компаньон наконец перестал мельтешить перед глазами и выпрямился, я заметил, что король также облачен в кольчугу, доходящую ему до колен, и вооружен секирой.
– Вы что, собрались поохотиться на пещерных вурдалаков или ядовитых осьминожек? – удивился я.
– Ага, – усмехнулся Брюс. – Здесь они жирней и слаще.
– Оставайся в машине, Коршун, выключи прожектора и ничему не удивляйся! – приказал Его Величество и потопал к выходу.
На звук открывающейся двери из темноты выскочил Злыдень. Любопытное животное хотело увязаться за гномами. Однако, втянув носом «воздух свободы», песик жалобно заскулил и попятился задом прочь от дверного проема, наотрез отказавшись прогуляться под необычно яркими звездами на угольно-черном небе.
– Чего это ты там вынюхал? – захлопнув бортовой люк за растворившимися в ночной тьме товарищами, я задал вопрос лохматому другу. – Вроде бы никого не боишься, а тут на тебе… Конфуз получается.
На мой упрек волчара встал в боевую стойку: прижав уши к голове, пригнул шею к полу, растопырил лапы, опустил хвост и тихо, но угрожающе зарычал, демонстрируя всем своим видом молодецкую удаль и отвагу.
