— Эгль попрощается за тебя, — заржали в коридоре.
— Ты знаешь, что тебя ждут в Приогоне? — снова начал доставать меня разговорами Эмис.
— Догадывалась, меня туда все время спроваживали. И Сина, и Урша.
— Так почему ты туда не поехала? Ты понимаешь, что тебе сейчас чем дальше от Леввы, тем безопаснее?
— Почему, почему… — я села, поняв, что заснуть мне сегодня не дадут. — Потому что не собираюсь сидеть под колпаком у матери. Пока не объявили награду, все шло очень даже хорошо!
— Все и шло к награде. Потому что в Левве думают, что некромантка — это ты.
— Я не некромантка!
— Будет лучше, если ты отправишься в Приогон.
— Лучше кому?
— Итиль, — вздохнул Эмис. — В Приогоне можно схорониться, но ненадолго. Еще лучше будет, если ты укроешься в Огонии или сумеешь перейти тардонскую границу. Ты же наполовину тардонка?
— Это что, так надолго?
— Итиль, ты вообще понимаешь, во что влипла?
— Да, понимаю. Я не специально!
— Не специально она… — маг вздохнул и встал с кресла. — В соседней комнате спальня, можешь располагаться. В конце коридора есть уборная и ванная, только вот не знаю, есть ли там горячая вода. Утром решим, что с тобой делать.
Подхватив со стула вещички, я поплелась в указанном направлении. Спальня была небольшой, но уютной. Пожалуй, из всего дома только она производила впечатление обжитого помещения. Широкая кровать из того же ясеня, узкий платяной шкаф и крохотная прикроватная тумбочка составляли всю мебель. Я кинула сумку прямо на кровать, больше ее кидать было некуда, и выудила чистое белье. Может, стихийным шаром удастся нагреть воды и искупаться? Это было бы пределом мечтаний. Да и оставшийся хмель в голове бы выветрился.
Где-то в глубине большой квартиры хохотали тролли. От их хохота у меня болела голова, а может, это были остатки побочных эффектов от отваров. Слава всем богам, что магия ко мне вернулась. Я где-то читала, что иногда при длительном употреблении «Оберега от сил» дар может утратиться — надолго или вообще навсегда. Интересно, несколько дней можно назвать «длительным употреблением»?
Свернув белье, я пошла в ванную. Она оказалась именно там, где и говорил Эмис. В небольшую комнатку еле-еле была втиснута круглая чугунная ванна. У ванны стоял точно такой стул, какой стоял в кабинете, а на стене висело большое зеркало. Я глянула в него и онемела. Если косу я заплела по дороге в постоялый двор из тюрьмы, то умыться я конечно же не догадалась. Была слишком уставшая да потрясенная. Я потрогала щеку. Белила чешуйками сходили со щеки, и родинки выделялись на щеке темными непонятными пятнами. Издали они могли бы сойти за грязь.
В резервуаре над ванной было полно воды. Я кое-как умылась ледяной водой — пар-камня здесь не было, — и решила, что так дело не пойдет. Конечно, я хотела искупаться, но не до такой степени, чтобы замерзнуть в этой ванне до полусмерти. Стихийный шар в моих руках выходил такой хилый, что я даже не пыталась нагреть им воду. Огненная стихия вообще никогда мне толком не давалась, что уж говорить про сейчас, после отвара.
Я тихо вышла из ванны и направилась в кабинет. Эмис все еще был там. Он стоял и смотрел в окно, скрестив руки на груди. Наверное, размышлял о чем-то более важном, чем моя горячая ванна.
— Эмис, — позвала я. — Ты не занят?
Он повернулся, явно не ожидая сегодня снова встретится со своей головной болью в лице меня.
— Что случилось?
— Не мог бы ты согреть мне воду?
Видимо, мой вид был намного хуже, чем мне показалось, потому что маг без лишних вопросов пошел в ванную. Я засеменила за ним, предвкушая купание в теплой воде. Жаль, что эльфийское мыло, точнее, оставшийся от него обмылок, я оставила в Янеке.
Набрав воду, Эмис сформировал какое-то неизвестное мне заклинание и застыл над ванной. Я села на стул рядом и стала ждать, запоминая то, что делал маг — может, сама когда-нибудь такое осилю и смогу греть себе воду в любых условиях? Правда, через минуту я поняла, что это невозможно. Огонь был стихией Эмиса — также, как и моей стихией был воздух.
— Похоже, перегрел, — доколдовав, смутился он. — Ты что так смотришь?
Я действительно не могла оторвать от него взгляда. Какой мужественный у него профиль, а эти глаза…
— Итиль? — вопросительно произнес он, приподнимая левую бровь.
Я подошла к нему и, встав на цыпочки, поцеловала. Он ответил — словно ждал этого. Обняв его за шею, я растаяла на его руках, на несколько мгновений забыв про ванну и сон.
— Ты пьяна, — шепнул он, оторвавшись от моих губ.
— Наверное, — согласилась я и отстранилась. — Ванна остынет.
Он кивнул и, не переставая улыбаться, вышел. Я закрыла за ним дверь на шпингалет и сползла на пол. Да, я действительно пьяна!. Какого черта полезла к нему с поцелуями?.
Давно я не спала на такой удобной кровати, какую мне выделил Эмис. Мягкий матрас, целая дивизия подушек и никакого дурацкого балдахина, коим любят снабжать ложа все знатные особы. Мать не считала балдахин признаком дурного вкуса, хотя тряпки над кроватью не доставляли ей никакого удовольствия, поэтому в родительском имении, в моей девичьей комнатке в восточной башне над кроватью высился этот непонятного предназначения пыльный тюрбан из ткани.
Голова после вчерашнего болела. Вроде и выпила-то всего ничего, но легкое на первый вкус вино оказалось очень крепким. Я лежала на кровати и, размышляя на тему того, какая я страдалица, разглядывала потолок. Комната в целом была чистой, но люстра выдавала, что в квартире до этого никто долго не жил — с нее явно только смахнули паутину и протерли пыль, а вот снять и помыть полностью не удосужились. Мать бы за такое оторвала прислуге руки, сварила и заставила бы съесть получившийся бульон.
— Итиль, ты проснулась? — постучал в дверь Эмис.
— Да, — буркнула я. — Что-то случилось?
— Нет, просто уже полдень.
Я глянула на узкую щелку между тяжелыми шторами. В нее пробивался тусклый серый свет.
— Сейчас выйду! — крикнула я, но сама осталась лежать.
Вчера я легла не так уж и поздно. После того, как Эмис ушел, я долго отмокала в ванне, пока вода не остыла. Но спать до полудня!.
Кое-как сев на кровати, я спустила ноги вниз. Пол оказался холодным, никто не додумался постелить здесь хотя бы маленький коврик. Хотя в это утро, точнее, день, да с такой головной болью плохим мне казалось все.
Походные штаны и рубашку вчера вечером я даже не стала стирать — и без того понятно было, что их пора выкидывать. Поэтому пришлось вытащить из сумки юбку, удобную для повседневной носки, но совсем не приспособленную для верховой езды. Еще одни штаны, которые я взяла на смену, оказались порваны на коленке, причем так, что придется ставить заплатку. И как я не разглядела эту дыру, когда собирала вещи? Больше ни штанов, ни юбок в сумке на обнаружилось. Решение взять с собой только самое нужное сыграло со мной злую шутку. Хорошо хоть не пожалела засунуть в сумку рубашек и белья, иначе пришлось бы совсем туго. Я поплескала на лицо воды из кувшина, стоявшего на столе, и, на ходу заплетая косу, вышла из комнаты.
