— Пожар!
— Воды!
— С дороги!
— Жонглёр! На…
— На помощь! На помощь!
— Ко мне, рыцари-телохранители! Ко мне!
— Где же принц? Где Арио?
— Кто-нибудь, помогите!
— Сзади! — заорал Коска.
— Э? — отозвался ему Трясучка, не будучи уверен, кто кричал и кому. В тьме мимо промелькнул нож, загремев о камни между раскиданных тел.
— Сзади! — Коска отступил вбок от выпада мечом, хлестнул наотмашь тростью — длинное тонкое лезвие выскользнуло из неё и быстрым уколом пронзило шею того человека. Он рубанул ещё кого-то, промахнулся и чуть не выколол Трясучке глаз, когда тот отшатнулся в сторону.
Один из вельмож Арио, маска в виде расчерченной доски, едва не зацепил Коску мечом. Позади него восстал Гурпи и расшиб свою лютню о его голову. Деревянный корпус треснул, лезвие секиры внутри развалило плечо джентльмена до самой груди и швырнуло на камни забитую тушу.
Взметнулся очередной всплеск пламени, народ спотыкался, отшатывался прочь, безумно толкаясь, образуя людские волны в толпе. Внезапно они расступились и спотыкающийся Невероятный Ронко выбросился прямо на Трясучку, белый огонь венчал его, будто какого-то выскочившего из ада дьявола. Трясучка покачнувшись, отступил и сшиб того щитом. Ронко вкрутился в стену, отскочил и врезался в другую, разбрызгивая капли жидкого огня. Народ карабкался прочь на четвереньках, вокруг наобум колола сталь. Пламя охватило сухой плющ, сперва с треском, затем с рёвом, стелясь по деревянной стене, окатывая мельшение во дворе диким, мерцающим светом. Разбилось окно. Запертые ворота скрипели, когда люди вцеплялись в них, крича, чтобы их выпустили. Трясучка сбивал пламя колотя щитом о стену. Ронко, продолжая гореть, катался по земле и издавал тонкий скрежет, как кипящий чайник. Огонь отбрасывал сумасшедшие отблески на прыгающие маски гостей и увеселителей — искажённые морды чудищ повсюду, куда бы ни посмотрел Трясучка.
Не было времени принимать всё это близко к сердцу. Всё что было важно — лишь кто жив и кто мёртв, и он не желал присоединиться ко вторым. Он попятился, держась вплотную к стене, отталкивая людей палёным щитом, когда они за него хватались.
Пара стражников в панцирях пробивали себе путь сквозь давку. Один из них зарубил мечом Барти или Куммеля, трудно сказать кого, обратным движением задел в замахе одного из джентльменов Арио и снёс ему кусок черепа. Тот, шатаясь, развернулся кругом, завизжав, схватился за голову, кровь побежала сквозь пальцы, на его золотую маску и вниз по лицу чёрными полосами. Барти или Куммель, кто там из них остался, всадил нож в голову стражника-меченосца прямо по рукоятку, затем ухнул, когда острие клинка вышло из груди его самого.
Другой бронированный телохранитель проталкивался к Трясучке, высоко подняв меч, выкрикивая что-то, звучащее как язык Союза. Впрочем, не особенно важно откуда он был, ясно дело, что он настроен убивать и Трясучка не собирался уступить ему первый удар. С рычанием он размахнулся изо всех сил, но телохранитель отскочил за пределы взмаха и меч Трясучки, мясисто чпокнув, врубился во что-то иное. В грудь женщины, просто случайно споткнувшейся рядом. Она привалилась на стену, крик обернулся бульканьем, пока она сползала вниз сминая плющ. Наполовину разорвалась маска, один глаз глядел на него, кровь пузырилась из носа и изо рта, струясь вниз по белой шее.
На дворе царило безумие, освещаемое растущим пламенем. Картина ночного поля боя, но в этой битве не было ни сторон, ни цели, ни победителей. Паникующая толпа повсюду давила и пинала тела — живые, мёртвые, разрубленные и истекающие кровью. Гурпи отмахивался, весь запутавшийся в обломках лютни, неспособный даже занести секиру из-за порванных струн и кусков дерева. Пока Трясучка глядел, один из стражников зарубил лютниста, разбрызгивая кровь, чёрную при свете пожара.
— В курильню, — прошипел Коска, срезая мечом кого-то с их пути. Трясучка подумал, что это мог быть один из жонглёров, но не было способа убедиться. Он нырнул в открытый проём за старым наёмником, они вместе навалились на дверь, закрывая её. Рука пролезла за ними и оказалась прижатой к раме, дико вцепившись в ней. Трясучка лупил ей навершием меча, пока, дрожа, она не проскользнула обратно в щель. Коска поборол дверь и щеколда опустилась, затем он рванул ключ и со звоном отшвырнул его на доски пола.
— Что дальше?
Старый наёмник вытаращился на него дикими глазами. — С хуя ли ты думаешь, будто я знаю?
Длинным и низкий зал был усеян подушками. Он разделялся колыхающимися занавесками и освещался угасающими лампадами, воняющими дымом от шелухи. Звуки кровопролития во дворе были приглушены. Кто-то храпел. Кто-то другой хихикал. У противоположной стены сидел мужчина, с клювастой маской и широкой улыбкой на лице, в его руке болталась трубка.
— Что с остальными? — прошептал Трясучка, щурясь в полутени.
— Я думаю мы дошли до точки, где каждый сам за себя, не так ли? — Коска был занят подтаскивая старый сундук к двери, уже содрогающейся от ударов снаружи. — Где Монза?
— Они вошли через игровой зал, так ведь? Неужели… — Что то врезалось в окно и оно лопнуло внутрь, рассыпая по комнате блестящие стекляшки. Трясучка скользнул дальше в полумрак, серце долбилось как молот о его череп. — Коска? — Ничего, лишь тьма и дым, мерцание света сквозь окна, мерцание ламп на столе. Он запутался в занавеси, дёрнул её, ткань оторвалась с перекладины. Дым царапал горло. Дым от шелухи здесь, внутри, дым от пожара там, снаружи, всё сильней и сильней. Он затуманил воздух.
Ему слышались голоса. Крики и грохот слева от него, как будто в горящем здании взбесился бык. — Мои кости! Мои кости! Твари!
— Помогите!
— Кто-нибудь, пошлите за… кем-нибудь!
— Лестница! Король! Лестница!
Кто-то бил в дверь чем-то тяжёлым, он слышал, как дерево хрустело под ударами. Над ним нависли чьи-то очертания. — Извините, вы не могли бы… — Трясучка вмазал ему щитом по морде и тот отлетел от удара. Северянин, спотыкаясь, пробрался мимо, смутно представляя, что ему надо на лестницу. Монза была наверху. На верхнем этаже. Он услышал как позади разорвало дверь и дёргающиеся огни, коричневый дым и извивающиеся фигуры начали просачиваться сквозь курильный зал, во мгле сверкали мечи. Один из них показал на него. — Вон там! Он вон там!
Трясучка той рукой, на которой был щит, схватил лампаду и запустил в них, промахнувшись по мужику впереди, но поразив стену. Светильник разлетелся вдребезги, окатывая занавеску горящим маслом. Люди рассыпались, один из них заорал, его рука горела. Трясучка побежал в другую сторон, вглубь здания, полупадая, когда подушки и столы в темноте ставили ему подножки. Сквозь удушливые тени он дотащился к дверям с узенькой полоской света по нижнему краю, распахнул их плечом, уверенный, что в любой миг его могут проткнуть промеж лопаток.
