— Оставь меня, — повторила она. — Оставь меня плакать.
— Но ты не плачешь.
— Нет, — сказала она, — я плачу, Эоган.
Кузнец поставил лампу на пол. Фейнне снова опустила голову в колени. Красноватый свет играл на клинках, висящих по стенам, и тем же стальным блеском, словно в ответ, вспыхивали длинные волосы Фейнне.
Наклонившись, он схватил ее за косы и заставил подняться на ноги. Фейнне пронзительно вскрикнула. Эоган с размаху ударил ее по лицу. Она стала вырываться, а он потащил ее прочь, через кузницу, через жилую комнату, к двери, и по дороге все время безжалостно бил ее. Она яростно отбивалась, не замечая боли.
Наконец он выволок ее на улицу и бросил в пыль. Яркий солнечный свет ударил ее по глазам, и она закричала. Дверь в полутемный дом была совсем рядом, но на пути к спасительному мраку стоял Эоган. Не было в тот миг никого ненавистнее.
Четырежды Фейнне пыталась проскочить мимо него, и всякий раз кузнец резким ударом отбрасывал ее назад. Наконец она осталась лежать неподвижно. Тогда Эоган склонился над ней и помог ей встать на ноги. Она всхлипывала. Эоган осторожно взял ее за плечи и отодвинул от себя, чтобы получше рассмотреть.
Фейнне болезненно щурила глаза. Смерть ушла из ее тела. Теперь она была просто женщиной, подурневшей от горя, приглушенного травами Эогана, от которых расширяются зрачки. Она очень похудела и стала теперь похожа на угловатого подростка с острыми локтями и торчащими ключицами. И только один след навсегда оставила по себе Черная Тиргатао с огненным рогом.
Седину.
Эоган взял в руки спутанную длинную прядь волос Фейнне и отвел ее с лица сестры. В его пальцах тускло отсвечивало серебро. Ему сперва даже показалось, что сестра осыпала косы пеплом, и если стряхнуть золу, вымыть, высушить эти мертвые серые волосы, то снова, как прежде, засияет мягкое золото.
— Будь ты проклят, Лишенный Имени, — шепнул он.
Эоган сидел, опустив подбородок на ладонь, и смотрел, как Фейнне ест. После каждой ложки она поднимала глаза и смотрела на него умоляюще. Но Эоган был беспощаден, и Фейнне вновь принималась за еду.
И так день за днем, думал кузнец. Когда он пытался разговаривать с ней, ему казалось, что он идет против сильного ветра.
Наконец миска опустела.
Эоган взял сестру за подбородок и поцеловал ее в лоб.
— Умница, Подруга Воинов.
Она слабо улыбнулась. Первая улыбка за все это время. Эоган стиснул зубы.
И тогда она увидела окровавленного человека, который лежал в постели у маленького окошка. Она нахмурилась. Встала. Затаив дыхание, Эоган следил за ней. С секунду она рассматривала раненого, потом перевела взгляд на своего брата.
— Кто это, Эоган? — спросила Фейнне.
Словно что-то подтолкнуло кузнеца, потому что еще мгновение назад ничего подобного ему в голову не приходило. Он встал рядом с сестрой и взял ее за плечи.
— Это твой будущий муж, Фейнне.
Мела лежал в полутемной комнате, совершенно ему незнакомой, и пытался понять, что же с ним произошло. Он помнил, как они с Аэйтом выбрались из замка. Потом Ингольв Вальхейм подал ему воды. Где Аэйт? Что с ним случилось? Почему он лежит здесь, и кто перевязал его раны?
Мела закрыл глаза, проваливаясь в забвение. Сквозь сон он чувствовал, как его усаживают и подносят к его губам горячую чашку. Его заставили выпить — он не почувствовал вкуса — и снова уложили, заботливо подоткнув одеяло.
Он заснул.
Проснувшись через несколько часов, он сразу ощутил чье-то присутствие. Кто-то рядом терпеливо дожидался, пока он придет в себя. Вот этот кто-то пошевелился… Мела приподнял ресницы, желая потихоньку рассмотреть свою сиделку.
Первое, что он увидел, были коротко стриженые жесткие волосы и светлая борода, резко выделявшаяся на красноватом лице.
Он был в плену.
Почувствовав на себе взгляд, Эоган быстро повернулся.
— Ты можешь говорить?
— Да, — ответил Мела. В его мутных глазах мелькнула и бессильно погасла ненависть.
Шершавая ладонь провела по его лбу.
— Тебе лучше?
Мела прикрыл глаза, не в силах кивнуть.
— Вот и хорошо, — негромко сказал Эоган.
Мела отвернулся и еле слышно простонал сквозь стиснутые зубы. Его здесь приняли за зумпфа. Потому и перевязали, потому и накормили. Неожиданно он вспомнил, как расстался с Аэйтом: брат бросил его на берегу. Бросил одного, беспомощного, на верную смерть — видимо, больной брат стал для мальчишки обузой. В глазах Мелы этот поступок не мог иметь никакого иного объяснения.
Оставалось последнее: сказать врагам правду, назвать свое настоящее имя, и пусть делают с ним, что хотят. В том, что враги жестоко отыграются на нем за свою ошибку, Мела не сомневался. Но лгать он не хотел.
Он повернулся в постели и встретил внимательный взгляд Эогана. Кузнец улыбнулся и спросил как можно мягче:
— Как твое имя, молодой воин?
Вот и все, подумал Мела.
— Я Мела, сын Арванда, — устало сказал он и прикрыл глаза. Но в тот же миг ему показалось, что он сказал недостаточно, и добавил, чтобы не оставалось сомнений: — Я стоял по правую руку от Фарзоя.
Вот теперь действительно все. Он глубоко вздохнул и отвернулся.
Эоган не был удивлен, услышав это признание. Он засмеялся. На радостях он стиснул руку Мелы, не рассчитав сил, и раненый поморщился.
— Я знал твое имя, — сказал Эоган, усмехаясь в бороду. — Я спросил, чтобы проверить тебя.
Мела молчал. Ему вдруг стало тоскливо.
— Ты похож на своего брата, — продолжал кузнец. — Я Эоган. В моем доме с тобой не случится ничего плохого…
— Не говори мне о брате, — с трудом вымолвил Мела.
Кузнец заметно встревожился.
— Что с ним? Он жив?
— Надеюсь, — сказал Мела. — И пусть будет счастлив, если у него получится.
Эоган нахмурился.
— Что случилось?
— Ничего особенного. — Мела приподнялся, опираясь на локоть, и тут же снова упал на подушку. — Вероятно, у колдунов это обычное дело. Он бросил меня одного умирать на берегу…
— Ты был не один, — возразил Эоган. — Аэйт оставил с тобой меч. В нем заключена часть Силы Подземного Хозяина. Ничтожная часть, но в наших мирах она обладает большим могуществом.
Мела покривил губы.
— Разве меч подаст воды? Принесет хлеба? Он может только убить.
— Меч может позвать на помощь, — ответил Эоган.
Мела вскинул на него глаза.
— Ты шутишь, Эоган?
— Вовсе нет. Я сам ковал его. Скажи мне, как он попал к тебе?
— Забери его, — тихо сказал Мела. — Мне он не принес удачи.
— Как ты завладел им? — повторил Эоган.
— Я поднял его из травы, где он лежал. Гаталу он был уже не нужен.
— Значит, ты бился с вождем?
