– Хм. Действительно, смахивает на безумие. На тебе нет заклинания, запирающего память. Я бы увидела. Может, распутать не смогла бы, но ощутила бы точно. Да и сомневаюсь, что найдется маг, способный на тебя наложить заклятье, – Ранко недвусмысленно намекала на то, кем являлся сумеречник – хранитель лабиринта, сумевший запечатать в своей душе ифирина.
– Это я и сам понимаю. Вот только вернулось несколько осколков этой памяти. Крошечных. И это не видение, не бред. От них, осколков этих, теплеет в груди и щемит больно.
– И на что они похожи, эти осколки?
– На взгляд изумрудных глаз и на запах меда.
– Ой-ой, Аш, может, ты влюбился просто? И потерял свою прекрасную незнакомку, вот и маешься? – Ранко рассмеялась.
– Этого быть не может. Эльфы не забывают свою любовь. Она у них одна на всю жизнь. До самой смерти. И умирают, потеряв того, кого любили. Нет, я бы ни за что не отпустил ту, которую смог полюбить. И не забыл бы никогда, – сумеречник был очень серьезен.
– У вас всегда так? – девушка притихла.
– Да.
* * *
Князь волновался: «божество» впало в задумчивость. Вампир словно потерял аппетит – он уже несколько дней не прикасался к молодому правителю. Тот нервничал, но спрашивать не решался и, чтобы не думать, почему Рован так себя ведет, переключился на дела государственные, всё глубже вникая в систему управления страной. Многое ему не понравилось. Сосредоточившись на изучении законов, юный государь стал вносить в них поправки, желая принести пользу своим подданным, а не просто штаны на троне протирать.
Советники молчали и кусали губы, наблюдая, как тихий робкий юноша расправляет крылья и сует нос туда, куда им не хочется. И ладно бы только совал; но когда последовало снижение налогов для крестьян, а для монастырей и аристократии подати повысились, высокопоставленные чиновники и знать потихоньку начали закипать. Однако не замутненное влиянием советников сознание князя подсказывало ему: именно так и надо. Не то чтобы он проникся сочувствием к простолюдинам – просто считал, что это правильно, и исходил из арифметики, а не политики. Недовольство аристократии и священников росло, как на дрожжах.
Покопавшись в причинах поведения осмелевшего правителя, советники быстро поняли, с чего всё это началось. А началось с того, что однажды в покоях князя объявился фаворит. И не простой, а сумевший завладеть полным доверием государя. Устроить дворцовый переворот казалось неразумным, поскольку очевидных наследников не было, и это посеяло бы смуту. А ввергнуть и без того слабую страну в междоусобицы – преподнести ее на блюдечке вражеским кланам: лишь соблюдение видимой сплоченности не позволяло недружелюбно настроенным соседям развязать войну. Потерять всё в попытке захвата власти советники не хотели – всё же, в отличие от молодого князя, они были политиками. И головы на плечах имели не только для ношения шапок.
Таким образом, советники пришли к выводу, что лучше устранить первопричину и вернуть князя под свое влияние. Это было разумно и безопасно, но требовало тонкого подхода. Нельзя пойти против фаворита в открытую: правитель разгневается, а осчастливленные снижением налогов простолюдины примут его сторону. А где крестьяне и ремесленники, там и армия. Значит, надо действовать более изощренно.
– Проклятье, как ему удалось так очаровать юнца?
– Очаровать? Стоп, а это мысль. Нам нужно доказать, что фаворит – колдун.
– Нет, не докажем, не похож он на колдуна. Навет будет слишком явным. Не замечен он в магии, да и священники поняли бы сразу.
– Но князь будто приворожен. Или… – советник прикрыл рот рукой, не смея произнести вслух догадку, которая уж точно всё расставляла по местам.
– Что?!
– Или он вампир.
– Вампир? Не может быть. Ни в столице, ни в окрестностях никто не убит вампиром. За всё время, что он живет в палатах князя, – ни единого происшествия, указывающего на кровопийцу.
– Осторожен и хитер.
– Но как тогда мы докажем, что он вампир, если даже он таковым является?
– Выманить его на солнце?
– Не выйдет. Я видел, как он стоял у распахнутого окна, и рассветные лучи не причиняли никакого вреда.
– Говорят, высшие вампиры хоть и боятся солнца, но не гибнут от него.
– Высший?
– Может быть. Тогда всё сходится, и князь действительно очарован вампиром.
– Но как мы это докажем, если он не сгорит на солнце?
– Есть идея. Нужно позвать охотника на вампиров. Тот точно определит.
– И нужен нам самый лучший охотник. Из наемников. Тогда и на нас подозрений не падет.
* * *
– Проснулась? И хорошо. Мне в город надо, прикупить кой-чего. Не бойся, тут тебя никто не тронет. Еще ни один смельчак не смог забрести так глубоко в чащу через волчьи заставы, – говорил Аш, одеваясь в то, что уцелело после учиненного землетрясением погрома: серая льняная туника с вычурной вышивкой по краю, штаны темного тонкого сукна, широкий кушак, высокие сапоги и неизменный зелено-серый плащ с глубоким капюшоном. Водрузив на голову ученицы, еще сонной после чересчур раннего пробуждения и растерянно хлопающей глазами, уже привычный ромашковый венок, сумеречник вышел из комнаты.
Дверь тихо затворилась за ним, и вскоре даже тень его укрылась за плотной стеной деревьев.
– Ну вот, – недовольно проворчала Ранко, выбираясь из постели. Никакой радости по поводу вынужденного одиночества она не испытывала. И чем себя занять в эти два-три дня – не представляла. С другой стороны, теперь у нее есть достаточно свободного времени, чтобы осмыслить всё произошедшее, начиная с попадания в этот странный мир. Такой путешественнице попался впервые. Даже похожих не встречалось.
– Удивительно, мир-заглот, множество входов и ни одного выхода. Должна же быть у этого причина, – рассуждала она вслух, принимаясь за приготовление завтрака. Ручка сковородки легла в ладонь настолько привычно, словно была эфесом меча, создавая впечатление, что сия кухонная утварь в руке этой девушки – не менее опасное оружие, чем обоюдоострый клинок, сейчас покоящийся в ножнах, привешенных к поясу.
– И причина может оказаться вполне любопытственной, – продолжала размышлять она, неторопливо уплетая завтрак: всё же сковородку на сей раз она предпочла использовать по прямому назначению. И вряд ли впервые – не сказать, чтобы Ранко была похожа на кухарку, но явно не робела, управляясь со стряпней. Навыки прослеживались.
– Ладно, поживем-увидим, где наша не пропадала, – подвела она черту и уже молча принялась решать, чем же ей заняться в отсутствие друида.
