– Проклятье! Как могло получиться, что его память восстановилась? Пусть и такую малость, но всё равно, как? Это не заклинание, которое можно снять!
– Не понимаю. Память стерта, не закрыта, а именно стерта. Нет, я не понимаю…
– Похоже, кровь вампира запустила цепь регенерации. Недостающее звено. Встреться они в другом месте – ничего бы не произошло.
– Ага, хорошо теперь рассуждать, в каком месте им было лучше встретиться.
– Что делать-то теперь?
– Да-да, и что же вам теперь делать? Ведь если они встретятся еще раз, то неизвестно, чем это закончится. Вдруг еще осколок памяти вернется?
– Йут, не язви. Лучше помоги.
– Ну, уж нет, я в эти игры не играю. И знаете что, я не вижу его жизненного пути. И это меня пугает.
– Остается одно – убрать вампира.
– Если мы это сделаем своими силами, то эльф сразу поймет, с какой стороны ветер дует.
– Значит необходимо устроить так, чтобы он умер по «естественным» причинам.
– И как это устроить?
– Хм, а где у нас умирают все без разбору?
– Ох, закинуть его туда? Риз, организуешь?
– А где Риз?
– Это уже становится плохой привычкой – постоянно спрашивать, куда девался Риз.
– Нет, Риз здесь не поможет. Путь Арк направит вампира. Пусть всё выглядит так, словно он сам туда пошел.
– И то верно, друид не вычислит Арка. А вот Риза смог бы.
– Ой-ой, плохо закончатся ваши игры.
– Йут, что ты видишь?
– Увы, но ничего. Он как в тумане. Ни одной четкой линии.
– Это пугает.
– Да кто им управляет, этим проклятым эльфом?
– Ведь это не загадка? Вы же сами знаете, кто расправил над ним свои крылья? Знаете. И предпочитаете об этом не говорить.
– И что теперь?
– Понятия не имею.
– Проклятье! Но вампира всё равно нужно убрать.
Лишь войдя под защиту леса, Аш смог расслабиться, отдыхая от двухдневного шума и пыли, присущих большим городам. Тень густой листвы благодатно освежала, успокаивая воспаленные после яркого света глаза. Сумка с покупками мерно покачивалась в такт шагам. Наконец-то он был дома, мог дышать.
Но, подойдя к убежищу, эльф едва не задохнулся от клубящейся магии. Заволновавшись об ученице, Аш не вошел – влетел в дом. И выругался смачно:
– Твоих шимов в душу мать! Ты что творишь?
И тут же расхохотался: Ранко при помощи магии наводила порядок. Такого сумеречник точно не ожидал – он-то уже решил, что сюда забрался сильный маг, раз смог пройти все ловушки и волчьи заставы, да еще и печать дома сломать. О том, что маг находится в самом жилище, друид не мог даже помыслить, вернее – забыл. По крайней мере, не предполагал, что девушка будет так вот коротать время.
– Как это, что творю? Порядок навожу, – подбоченилась Ранко, разглядывая влетевшего в дом эльфа почти с укором: ее стараний не оценили.
– Да уж, помощница выискалась, с тобою не соскучишься, – смеялся он, усевшись у стены: такого способа уборки он еще не видел. Если так пойдет и дальше, скука ему точно не грозит – веселая ученица попалась. Однако в доме стало чище, а значит, меньше хлопот Ашу. За это стоило поблагодарить, что он и сделал: – Спасибо, но дальше давай вместе и без магии. Вот только отдохну чуток – проклятое светило доконало.
Наступал вечер, мягкими сумерками окутывая лесную чащу, даря невесомую иллюзию спокойствия. Дом друида словно плыл в зыбком мареве вечерней зари, наполняясь умиротворением. Краски потускнели, приобрели оттенки темного; лес стал похож на призрачную сказку. В траве застрекотали, как по сигналу, неугомонные сверчки. В пустой проем окна влетел светлячок и, осмелев, закружился над головой Ранко.
– Я тут стараюсь, тружусь, – старательно бурчала ученица, но смешинки в глазах выдавали ее с головой, – а он сразу шимов поминает. Неблагодарные пошли эльфы… – Не выдержав-таки, девушка хихикнула. – Ну, так какие у нас планы? – деловито осведомилась она, но кружащийся светлячок и хоровод искорок, созданных ею самой, сводили всю эту «серьезность» на нет.
Она стояла, облокотившись о подоконник, и Ашу пришлось поднять на нее взгляд почти засветившихся в темноте глаз. Ответа у него не было. Была усталость… и странное чувство ожидания. И вовсе никакого желания вставать и возиться с уборкой, поэтому он поступил так же, как Ранко, хотя только что её за это отругал, – использовал магию.
– Ты подаешь дурной пример, но я охотно поддаюсь, – пробормотал он и, закрыв глаза, откинул голову назад. Магия выматывала не меньше, чем ручной труд, но не требовала лишних движений, что несказанно радовало: слишком ныло тело после похода в город и палящего солнца. Хотелось просто сидеть у стенки и не шевелиться; даже добираться до постели было лень. Но оставаться здесь означало встревожить Ранко, а этого Аш допустить не мог. Он неохотно поднялся, стащил с себя одежду и рухнул на кровать.
– И этот… эльф еще мне смеет что-то говорить, – проронила девушка с ехидцей.
– У нас в планах сон. Хоть и не люблю спать ночью, но устал, как проклятый, поэтому посплю пару часов. Чего и тебе советую. Ложись, я не кусаюсь, – сказал он ученице и сразу же уткнулся лицом в подушку.
«Не кусаюсь? Ну-ну, себя-то хоть не смеши», – он подумал о рассветном кровопийце, которому оставил в подарок множество следов от клыков: его-то не просто искусал, чуть не загрыз во власти смешанных иллюзий и осколков памяти, и хорошо, что не превратился в волка, опьянев от крови. Но то были приятные воспоминания, и он вовсе не жалел, что не убил вампира. Аш усмехнулся: хорошо, что ученица не видит ни его мыслей, ни выражения его лица. Это всё звериные забавы, и знать о них такой девушке, как Ранко, не полагается. Да и забавы ли? Раньше кровопийством эльф точно не страдал.
«В следующий раз надо быть нежнее», – промелькнула шальная мысль, словно этот следующий раз мог случиться. И сумеречник провалился в сон.
* * *
– Что там за шум? – недовольный князь выглянул из опочивальни, и, поймав пробегающего мимо стражника, спросил о причине внезапного оживления в стенах замка в столь поздний час.
– Да вроде пацан какой-то в сад забрался… – ответил тот.
– А приведите пацана сюда, – донесся из комнаты голос Рована.
– Господин, зачем тебе он? – всполошился правитель.
– Сам не знаю. Меня зовет что-то, тянет. А куда – неясно. Может, этот пострел по мою душеньку сюда забрался, укажет путь? – вампир сидел в кресле, а не валялся на кровати, как обычно. И был задумчив в последние дни, пил вино и монотонно теребил в руках венок из васильков. Когда Рован заметил, что живое украшение и не думает увядать, то несказанно этому обрадовался. И никогда не выпускал из рук.
