– Не плачь. А то я тоже сейчас заплачу, – она прижалась к Сати, прошептала. – Как, все-таки, хорошо, иметь подругу… Можно поговорить обо всем, что на сердце…
– Мати…
– Что?
– Я вот подумала… Может быть, твой сон – не просто сон? Может быть, в нем что-то скрыто? Почему бы тебе не рассказать о нем?
– Кому? Отцу? Он и так во всем видит опасность. Наверно, я унаследовала это чувство от него… В детстве я не ощущала его, а теперь, с каждым переходом – оно все растет и растет…
– С тех самых пор, как ты узнала о своем даре?
– Предвидения? Нет, – поспешно кивнула Мати, но затем, обратясь назад, в воспоминания, задумалась. – Наверно… – Если, конечно, просто два события не совпали во времени. "Так ведь бывает -происходит что-то, кажется – одно связано с другим, а на самом деле…".
– Тогда, может быть, поговоришь с летописцем?
– Дядей Евсеем? – Мати рассмеялась. Эта мысль показалась ей забавной. – И что он сделает? Напишет еще одну легенду?
– Почему ты так говоришь о нем?
– Как – так?
– Словно недолюбливаешь…
– Нет! Что ты! Я очень люблю и уважаю дядю!Просто этот сон…
– Ты все еще видишь его молодым и потому несерьезным?
– Нет…
– Думаешь, ему это не понравится? Что в твоем сне он был почти ребенком?
– Нет! Это ведь сон! Да и нет в этом ничего такого… Ведь все мечтают о вечной молодости, просто…
– Просто он летописец, да? Обо всем, что он узнает, рассказывает другим? А ты не хочешь, чтобы другие знали?
– Угу, – Мати кивнула, подтверждая, что на этот раз подруга угадала. – Моя жизнь для всех и так открытая книга, – вспомнив сон, Мати вздохнула. Чужие люди знали не только ее имя, но и слова, даже мысли…
– И не только твоя. Такова наша плата за то, что мы идем дорогой небожителя… – Сати на миг прикусила губу. – Самая большая награда, которую только может заслужить смертный. И, одновременно, самое большое испытание. Огромное счастье и еще большая ответственность.
– Я могла бы рассказать все ему… – задумчиво проговорила Мати.
– Господину Шамашу? Да, действительно! Поговори с Ним!
– Это было бы правильно… – Мати чувствовала, что так и должна сделать.
– Пойдешь?
– Да, сейчас… – девушка и сама не знала почему замешкалась. Словно что-то удерживало ее, что-то недосказанное, недоделанное здесь. – Только… Ашти, – позвала она волчицу, которая, едва заслышав голос хозяйки, вскинув голову, навострила уши. Ее мордочка чуть наклонилась на бок:
"Что?" "Девочка… – рука караванщицы коснулась ее шеи, пробежалась по загривку. – Если…
Если сон это явь, а явь это сон…" "Что за глупость!" – фыркнула та, для которой подобное никогда не показалось бы возможным.
"Может быть, – у Мати не был ни сил, ни времени возражать и уж тем более спорить, доказывая свою правоту. Да и не важно было это, когда все, чего она сейчас хотела – чтобы золотая волчица выслушала ее, чтобы она ее услышала. – Ашти, если все так, значит, я где-то очень далеко от тебя, но… Услышь меня! Прошу тебя!
Найди меня! Не оставляй одну!" -Найди! – она уже кричала. – Найди! – слезы брызнули у нее из глаз.
– Что с тобой? – удивленно прошептала Сати, глядя на подругу во все глаза, не понимая, что вдруг с ней случилось.
"Ладно, ладно, – поспешила приблизиться к девушке волчица. Она ткнулась мокрым носом ей в руку. – Хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь. Если ты сейчас спишь и я лишь снюсь тебе, я отыщу тебя наяву!" "Ты обещаешь?" – размазывая слезы по щекам, продолжала настаивать Мати.
"Ну что за наваждение такое! Что с тобой происходит! Ну, успокойся! Хорошо, я обещаю!" Кивнув, Мати двинулась к пологу, коснулась его, однако, прежде чем выбраться наружу, обернулась, чтобы сказать:
– Помни! Ты обещала!
– Постой! – остановила ее Сати. Девушка выглядела не на шутку встревоженной. – Подожди! Прежде успокойся, а то мало ли что…
– Мне нужно идти! Сейчас! – она плакала, душа стонала и металась, уже не просто предвидя, но точно зная, что последует за этим шагом.
"Я проснусь, – слезы были горячие, словно огненная вода, которая сжигала глаза изнутри, – еще миг – и проснусь!" Откуда-то издалека, словно из-за полога, до нее донесся неразборчивый шепот.
Сначала она решила, что это посвист ветра в снегах пустыни, но потом, по мере того, как нити сна начали ослабевать, выпуская ее из своей паутины, Мати стала различать слова.
– Нет, что бы ты ни говорила, это здорово! Ты только подумай: попасть в легенду!
– Мы были уже там однажды. И мне это совсем не понравилось! Чтобы потомки вспоминали нас слепцами и идиотами? – девушка фыркнула, затем противным, наигранно-гнусавым голосом продолжала: – "А, это те самые! Ну которые не узнали бога солнца! Где были их души? На что смотрели глаза!" И вообще…
– Ну и что! Подумаешь! Главное, что мы встречали повелителя небес на своем пути!
Нам будет что вспомнить в вечном сне! И нас не забудут.
– Лучше бы совсем не помнили, чем помнили такими!
– Знаешь, что говорят? Что все это не случайно. Что она оказалась в нашем караване, чтобы мы могли… сделать что-то особенное, значимое…
– Мы раз уже чуть было не сделали!
– Нани, ну что ты в самом деле!
– Она ненавидит меня! – вдруг выпалила та.
– Тише! – зашипела на нее подруга. – Ты ее разбудишь!
На какое-то мгновение в повозке воцарилась тишина, в которой было слышно лишь напряженное дыхание.
Но Мати этого даже не заметила.
"Я ненавижу?! " – в первый миг она готова была закричать. – "Это ты ненавидишь меня! С самого первого мига, когда мы встретились еще тогда, будучи детьми!
Потому что я не такая, как все! Потому что я… Я обращаю на себя внимание, а ты хочешь, чтобы все оно было приковано лишь к тебе одной!" – Если бы только ей хватило смелости произнести эти мысли вслух!
Раньше она так могла: не стесняясь, ничего не страшась, выпалить все – и даже не задуматься над тем, что будет потом, обидят ее слова кого-нибудь, разозлят, ударят сорвавшимся хлыстом по ней самой. А теперь…
"С тех пор, как драконий город остался позади… С тех самых пор, я больше думаю, чем говорю… И больше говорю, чем делаю", – с долей горечи промелькнуло у нее в голове. Это было… Тяжело и вообще как-то не правильно – знать, что ты даже живя, на самом деле не живешь вовсе, а… Мати не знала, как это назвать…
Словно видишь сон наяву, сон, в котором все происходит не на самом деле… И вообще, происходит ли, или просто случается?
– Странная она какая-то, – вновь донесся до нее приглушенный голос молодой караванщицы. – Не такая, как все.
– Только сейчас это заметила? – ее подруга вновь фыркнула – с долей пренебрежения.
– Ты посмотри на нее: как она одета!
