Мати прикусила на миг губу. – Я знаю, – чуть слышно проговорила она, – девочки рассказали мне…
– И поэтому ты не хочешь идти в повозку?
– Нет. Просто… Не знаю, – она чувствовала себя совершенной дурой. – Когда я одна, мне не так одиноко, как рядом с другими.
– Бывает, – хозяин каравана кивнул. Его морщинистое лицо разгладилось. – Только…
Знаешь, деточка, это придется перебороть. Одиночество. Иначе навсегда останешься одна.
Мати вскинула на него настороженный взгляд.
"Я вовсе не собираюсь задерживаться в вашем караване, тем более оставаться в нем навсегда!" – хотела воскликнуть она, но промолчала, сдержавшись. Эти люди были добры и внимательны к ней. Во всяком случае, в этот раз… Пока…И потому были достойны по крайней мере вежливости.
– Спасибо, – склонив голову на грудь, проговорила она,а потом, чуть помедлив, добавила: – за совет.
– Не за что. Девочка, мне бы очень хотелось, чтобы ты никогда не узнала, насколько близки к истине мои слова.
– А ты сам… Ты сам это знаешь?- не понимая почему, спросила она чужака, который несмотря ни на что, на все прежние воспоминания, или, может быть, именно благодаря им казался ей все менее и менее чужим.
Он несколько мгновений глядел на нее, затем, вздохнув, качнул головой:
– Увы, да. Путь хозяина каравана – это всегда дорога одиночки.
– Но почему?! – удивилась Мати. И испугалась, ведь как раз в это мгновение она сравнивала чужака со своим отцом, находя все больше и больше общих черт. – У тебя ведь есть семья… Да что семья – целый караван!
– Да… – мужчина чуть заметно кивнул. Его задумчивое лицо помрачнело. – Только так даже хуже. Когда одиночество и вовне и внутри, два мира находятся в согласии, а если лишь по одну сторону границы… – он вздохнул. – Сам не знаю, зачем я все это тебе рассказываю… Может быть, хочу помочь, уберечь от чего-то, стремясь хоть как-то возместить тот ущерб, который мог причинить… И… Ничто ведь не проходит бесследно… Может быть, не встреться мы на твоем пути, не поведи себя так… жестоко, ты была бы сейчас другой, не бежала бы от людей…
– Я, пожалуй, пойду, – Мати ощутила какое-то неприятное чувство в груди и заторопилась уйти, пока не сорвалась. – А то замерзла очень. И устала.
– Да, конечно, – караванщик не пытался ее удержать. В конце концов, разве он не хотел именно этого? – Если девочки уже спят, – вослед ей прокричал он, – подушки и одеяла в сундуке! Он открыт, только крышку подними! И не думай ни о чем там, они ничьи. Все это готовятся для тех, кто приходит в повозку невест, и…
– Да, я знаю! Спасибо, спасибо! Вы очень заботливы…
Чуть приподняв краешек заиндевелой оленьей шкуры, она поспешно забралась в повозку и тотчас задернула полог за спиной, заправила его получше, так, чтобы не осталось ни одной самой маленькой щелочки, через которую внутрь проникал бы мороз.
Она не стала доставать одеяла, потому что они были не ее.
"Хорошо, что я научилась не только просыпаться, когда захочу, но и засыпать, – свернувшись в клубок, совсем как золотая волчица, думала она, закрывая глаза, – иначе б никогда не заснула. Только не сейчас. А так…" Ей приснилось, что все, случившееся с ней, было только лишь сном. Утром она проснулась в своем караване, где все вокруг было точно таким же, как всегда: и люди, и звери, и вещи. Сном оказался и Курунф, и вообще все случившееся в последнее время.
Действительно, разве такое возможно – исполнение мечты? И ее дар. Ну какой из нее Творец заклинаний? Она – самая обычная смертная. Думать о другом – обманывать не только свой разум, но и душу. И оскорблять богов.
– Мати! Ты собираешься сегодня есть! – окликнула ее подруга.
– Потом! Завтракай одна! Я не хочу! – крикнула девушка. Ее глаза горели радостным возбуждением. – Как хорошо! Как все замечательно! – подбежав к Сати, она крепко-крепко обняла ее.
– С ума сошла! – сорвалось с губ удивленной караванщицы. – Да что с тобой такое!
– Я счастлива! Я снова дома! Все просто здорово! – и, сорвавшись с места, она вновь побежала куда-то, легко скользя по снегу, играя с лучами солнца, смеясь…
Когда Мати вернулась в свою повозку, она внимательно огляделась вокруг, ища давно знакомые черточки, трещинки. Улыбка ее с каждым мигом становилась все шире и шире, а на душе делалось спокойно и блаженно.
Какое-то время Сати смотрела на подругу, затем спросила:
– Мати, ты здорова?
– Да, здорова, здорова! Как же хорошо дома!
– Ты говоришь так, словно куда-то уходила…
– Я и уходила.
– Сейчас? Погулять?
– Нет… – на миг девушка прислушиваясь к чему-то внутри себя и,убедившись, что воспоминания не причиняют боль, она рассказала о своем сне Сати.
Та внимательно выслушала ее, когда же спутница замолчала, качнула головой:
– Что только не присниться! Тебе и раньше виделась всякая небывальщина, но на этот раз ты превзошла саму себя!
– При чем здесь я! Как будто это я придумываю свои сны!
– Иногда мне кажется, что так оно и есть.
– Это невозможно!
– Невозможно, чтобы госпожа Айя выдумала такую ерунду! Это надо же: Ри – старик, а летописец – юноша! И дальше – ну совсем! Ты только послушай, послушай, как это звучит со стороны! Демоны, нарушая волю своего повелителя, покинули город смерти.
И зачем? Чтобы исполнить мечты простых смертных – тех, кого они всегда так ненавидели! – Сати фыркнула, но уже через несколько мгновений, задумавшись, вздохнула: – Город, готовый принять всех… Исполнение мечты… А-ах… Здорово было бы, если б нечто подобное случилось на самом деле! Хотя бы во сне…
Привиделось мне… – она мечтательно прикрыла глаза. – Но нет же, – Сати снова вздохнула, – кто о чем мечтает – не получит никогда, а вот тебе все само идет в руки. Наверное, потому, что ты не способна этого оценить, выворачивая все словно шубу наизнанку – хорошее – плохое, плохое – хорошее…
– Я не виновата, что я такая! – Мати была готова обидеться.
– Прости! – Сати тотчас пододвинулась к ней, заглянув в глаза, коснулась ее руки.
– Я не хотела сказать ничего такого, просто… Просто думала вслух. Так получилось. Не сердись!
– Да что ты в самом деле! – дочь хозяина каравана резко отдернула руку: – Заладила – прости да прости! Как будто ты в чем-то виновата передо мной!
– Я… Я лишь очень ценю нашу дружбу, только и всего! – в ее глазах зажглись слезы.
– Ну, успокойся,не надо, – Мати взяла ее за локоть. – Вот, опять плачешь!
– Это, наверно, у меня такая природа – тающая.
– Что?
– Ну, тающая. Как снег. Словно я – из снега. Поэтому как сердце начинает сильнее жечь, а душа трепетать, словно пламя на ветру, я и… – она хлюпнула носом.
