– Да.
– Кто вам сказал?
– Хозяин каравана! А ему – сам бог солнца!
– Шамаш? – Мати удивленно взглянула на юношу. – Он… Он приходил в ваш караван?
Когда? – она старательно перебирала свои воспоминания, пытаясь отыскать в них эту историю. Но не находила.
– Ты сама все прекрасно знаешь! – не выдержав, всплеснула руками Нани. – Господин Шамаш сказал, что все дети пустыни – маги! Он велел нам не убивать рожденных в снегах, обещав, что тогда и мы получим своего Хранителя. И два года назад родился Кад!
– Все, рожденные в снегах? – Мати взглянула на нее с недоверием. Она никогда не слышала ни о чем подобном. Странно – ведь это касалось ее, и… В первый миг она была готова разозлиться на Шамаша – почему он утаил от нее это знание? Наверное, еще совсем недавно она бы так и сделала, но теперь…
Мати только вздохнула, опустив голову на грудь: "Что же, раз он не сказал, значит, считал, что так будет лучше. И мне, и всем остальным… Может быть, если бы я узнала правду, то сотворила бы еще больше ошибок, еще более ужасных, чем те, что и так были совершены…" В ее душе не было ни ликования – "Вот, наконец-то! Исполнилась самая заветная мечта!" – ни даже простой радости. Ее тревожила мысль – "То, что произошло, не правильно. Мне не следовало ни о чем узнавать, раз Шамаш не хотел этого…" И девушка поджала губы, чувствуя себя виноватой перед ним. "Прости меня, – мысленно заговорила она с богом солнца, уверенная: как бы далеко ни был повелитель небес, Он услышит ее, – я… Все происходит само собой, и я не могу помешать, но… Я буду вести себя так, словно ничего не случилось, словно все по-прежнему…
Да и, в сущности, что я знаю? Это – лишь слова чужаков, в которые мне и не пришло бы в голову верить, если бы… – она снова вздохнула. – Если бы мне так сильно не хотелось верить, если бы я не знала, что никто не осмелился бы врать, говоря о небожителе, если бы…" -А когда Шамаш бывал у вас?
– Тогда и был! – чужаки смотрели на нее с непониманием. Для них казалось само собой разумевшимся, несомненным, что никто не может забыть ничего, что касалось бы земного пути самого бога солнца!
– Когда? – -Ну помнишь, четыре года назад, в снегах пустыни. Наши караваны встретились и хозяин вашего, твой отец, спас нас от голодной смерти. А потом еще…
– А потом, в благодарность, вы пытались убить нас, разбив ледяной панцырь,- Мати тотчас все вспомнила. Ее глаза почернели, губы с силой сжались, а пальцы сжались так сильно, что ногти впились в ладони, раня их в кровь.
"Спокойно… Спокойно… Все это было давно… Давно… Ничего уже нет… И вообще, они живы, потому что Шамаш простил их. И раз так…" -Я прощаю вас… – чуть слышно, одними побелевшими губами прошептала девушка.
– Она прощает! – фыркнула толстушка. – Тоже мне дело!
– Перестань, Нани! – поморщившись, нервно бросил Киш. – Все так хорошо складывается, а ты только все портишь! Того и гляди, добьешься, что будет хуже, чем было!
– А что было плохого? Мы плохо жили? Особенно после того, как в караване родился Хранитель? И не маши на меня рукой! Не смей!
– Да что ты понимаешь! Она – спутница повелителя небес!
– Она – не спутница! А только дочь Его спутника!
Но Киш не слушал ее, не позволял говорить, быстро и решительно продолжая:
– А наши родители чуть было не убили ее!
– Она – рожденная в пустыне! Прежний закон, еще действовавший в то время, велел…
– И мы виноваты перед ней! Потому что если бы мы… если бы ты не рассказала взрослым правду…
– Так ведь правду же, Киш! Правду! Откуда нам было знать…
– Дура!
– А сам-то!
– Не ссорьтесь из-за меня, пожалуйста, – чуть слышно проговорила Мати.
Девушка смотрела в сторону, не видя ничего, просто глядя в пустоты, что скрывалась в тени. Ей вдруг стало тесно в повозке, душно и жарко, захотелось вырваться наружу, в снега пустыни, и, не в силах бороться с этим чувством, она бросилась к пологу:
– Простите меня… – пробормотала она, прикрыв рот ладонью. – Мне нужно…
Они смотрели ей вслед. Пристальные взгляды внимательных глаз. В одних было презрение, в других – удивление и любопытство, в третьих – непонимание и страх.
И ни тени сочувствия. Как можно сочувствовать той, чья жизнь – легенда?
Первый день и, особенно, ночь тянулись жутко медленно. Сначала солнечный диск, застыв на месте, упрямо не хотел спускаться к горизонту. Потом, когда темнота сонной неповоротливой тучей выползла из своего подземного убежища, время вовсе остановилось. Бредшей возле повозки невест Мати показалось даже, что она, сколь бы медленно ни шла, опережала время на целый шаг.
Единственно, что изменялось, это погода. Холод все усиливался и усиливался, словно караван подходил к ледяному дворцу госпожи Айи. Дыхание, серым облаком срывавшееся с губ, было готово оледенеть. И как бы девушка ни куталась, старательно пряча лицо в поднятый воротник, дуя под него, боясь упустить хотя бы вздох тепла, она все равно начала замерзать, особенно ноги.
– Гостья, почему ты не в повозке? – прозвучало у нее над самым ухом, заставив Мати вздрогнуть. – Уже поздно, – между тем продолжал чужак. – Минувший день выдался нелегким. Нужно отдохнуть, пока боги дают нам такую возможность.
Мати поджала губы. Это действительно было глупо – шутить с морозом.
"Мне сейчас не хватает только простудиться и заболеть,-вздохнув, подумала девушка,-для полного счастья".
Но ей так не хотелось идти в чужую повозку к совершенно чужим людям! Она была почти уверена, что караванщицы непременно начнут расспрашивать ее о чем-то таком, что ей не захочется вспоминать, а еще хуже – шушукаться между собой, искоса поглядывая на нее, говоря о ней при ней и, в то же время – не с ней, как-то… за спиной, что ли. Эти мысли заставили Мати поморщиться.
– Что-то не так? – заметив это, спросил караванщик.
– Нет, нет! Простите меня. Вы так добры, а я… – она качнула головой. – Я веду себя как неблагодарная тень, но…
– Ничего, милая, – хозяин каравана понимающе улыбнулся. – Это, должно быть, очень тяжело: оказаться одной так далеко от родных, от дома…
– Да, – кивнула Мати. Ей стало легче от того, что они говорили на одном языке.
– И, потом, мы ведь те самые люди, которые чуть было не убили тебя… – говоря это, караванщик не спускал внимательного взгляда с лица гостьи, следя за ее реакцией. Хозяину каравана было очень важно, чтобы девушка знала правду. Только так он мог найти ответ на тот вопрос, который мучил не его одного: будут ли прощены их души?
Мати прикусила на миг губу. – Я знаю, – чуть слышно проговорила она, – девочки рассказали мне…
– И поэтому ты не хочешь идти в повозку?
