— Когда он пробудится?
— Очень скоро. На днях тебе придется отправиться в путь. Твоя подмога тоже скоро здесь появится.
— Учеба у Звездочета, насколько я понимаю, тоже была частью вашего дьявольского замысла?
— Не ругайся, тебе это не идет. Да, так и было.
— И Шайтана тоже вы подослали? — заподозрила я, услышав от бабушки то, что не раз говорил мне жеребец.
— Да.
— Что еще вы знаете, чего не знаю я?
— Конкретнее, Лекси.
Я призадумалась:
— Почему наш мир разделен на два?
— Потому что люди ушли сами. Они были слишком далеки от магии, от ее понимания, потому и не смогли жить спокойно в мире, где создания волшебства встречаются на каждом шагу. Войны Смутных времен коснулись не всего нашего мира, а лишь небольшой ее части. Там, за Сонными горами, все осталось так, как было до войн.
Я снова зашагала по комнате.
— А если я не хочу?..
— Тогда подумай о том, какие разрушения ждут наш мир. И не говори, что он тебе не дорог.
Она загнала меня в угол.
— Как бы ты ни ненавидела магию, здесь у тебя и друзья, и воспоминания, и родной дом.
— Нет у меня дома, — попробовала зацепиться за ее ответ я.
— Нет есть. — И бабушка протянула мне письмо.
— Что это?!
— От твоих родителей.
— Долго же они думали, — горько улыбнулась я.
Нет, не долго. Но ты должна их простить — как ты не понимаешь природу мага, так и волшебникам никогда не понять природы человека.
Я покрутила в руках письмо.
— Мне надо подумать…
— Подумай, — встав, кивнула она.
Я снова взглянула на письмо.
— И почему они не родили меня на границе? — пробормотала я.
— Мы ведь не знали до конца, что Дитя магии будет представлять собой, — объяснила мне бабушка. — И меньше всего ожидали, что ты родишься естественным ребенком природы.
— Уж и предвидеть не могли, — проворчала я.
— Но мы ведь не боги, — улыбнулась она и, подойдя ко мне, поцеловала в лоб. — Мне пора, милая. Что бы ты ни решила, помни: пока предназначение не выполнено, магия тебя не отпустит. Она подобна паутине — если раз в ней запуталась, путь назад найти будет очень трудно. А ты, Лекс, и не маг и не обычный человек. Чтобы стать хоть кем-то, тебе придется сначала избавиться от печати пророчества.
Я мрачно насупилась.
— Но, в любом случае, знай, что двери моего дома всегда открыты для тебя. До встречи.
И бабушка исчезла. Плавно растаяла в ночи, оставив после себя легкие отблески лунного света.
Подавленная своими мыслями, я села на диван и дрожащими руками раскрыла письмо. Мама. Папа всегда ненавидел писать письма… Я скользнула взглядом по строчкам. «Дорогое наше дитя…» — начала читать я и постепенно углубилась в послание. Конечно, они обо всем знали, они все понимали, сильно скучали, о многом жалели… По моим щекам скатились две слезинки.
Святые боги… А ведь они и правда хотят, чтобы я вернулась домой… И наплевать им совершенно на то, что я — лишь человек…
Бесшумно подошел Элвин и, сев рядом, крепко меня обнял. А я, прижавшись к нему, уткнулась в его плечо и тихо заплакала. Это были слезы и счастья — потому что я была кому-то нужна, потому что меня любили, ждали и обещали ждать, и горечи — оттого, что, как только моя жизнь начинала налаживаться, кому-то вновь захотелось ее разрушить…
А потом пришло понимание того, что я просто не хочу от него уходить. И больше всего в предстоящей авантюре страшит меня именно расставание с Элвином. Я ласково обняла его — так внезапно ставшего мне дорогим и родным, боясь хоть на минуту отпустить…
— Лекс, — он нежно погладил меня по щеке, — Не волнуйся. Мир тесен, пути переплетены — мы опять найдем друг друга.
— Но ведь я могу и не вернуться…
— Чушь, — решительно заявил Элвин. — Твои родственники не поручили бы тебе дело, которое может стоить твоей жизни.
— Ты их плохо знаешь, — буркнула я.
— Я их совсем не знаю, — мягко улыбнулся лард. — Но почему-то верю.
Мы помолчали.
— Когда ты уедешь? — тихо спросил он.
— Не знаю, — пожала плечами я.
И снова все решили за меня. Что я уеду, куда я уеду, зачем я уеду, с кем я уеду… Наверняка и день тоже выбрали, а сообщить мне, как обычно, не удосужились… Ненавижу!..
— До тех пор — оставайся у меня.
Я подняла на него глаза:
— Здесь?..
Элвин кивнул:
— Здесь. Со мной.
Я снова опустила голову на его плечо.
Неделю мы с Элвином жили душа в душу. Ну, это в те моменты, когда не спали. А в остальное время всегда находили кучу приятных совместных занятий. Не доверял он мне только в одном — готовить еду, потому и к котлу категорически не подпускал. Жалел, наверно. Котел, в смысле.
Приятных ощущений добавила и разгулявшаяся погода. Ливень перестал хлестать как сумасшедший, сменившись тихим вредным дождиком, хотя нам до его вредности в теплой постели дел никаких не было. Однако они сразу появились, как только дождь опять нарядил со всей дури. У меня ведь домик протекает…
Проснувшись как-то днем с мыслью об этом, я решительно засобиралась домой. Элвин, развалившись на постели, еще мирно дремал, чему-то во сне довольно улыбаясь, а я тем временем начала искать свою одежду и успешно нашла все, кроме штанов.
— Элвин, ты мои штаны не видел? — разбудила его я.
— Какие штаны? — спросонья не понял он. — Зачем они тебе?
— Домой надо, — отозвалась из-под кровати я, куда забралась по делу и где искомую вещь и обнаружила.
— Домой? — аж проснулся лард. — Домой?!
— Угу, — выбравшись из-под кровати, я полностью оделась.
— Тебе что, здесь плохо? — удивился он.
— Да нет, даже очень неплохо, — замялась я. — Просто у меня большая щель под дверью, а если за водой не следить, меня быстро затопит. А где мне жить потом?..
— Тогда совсем переберешься ко мне, — поразмыслив, разрешил проблему Элвин.
— Со всем своим цирком?.. Нет!
— Но у тебя же есть, кому за домом следить, — решительно не хотел отпускать меня лард.
— Угу. Попробуй только свалить все на них! Потом несколько дней будут ворчать, что я, сволочь такая, бросила их одних, маленьких и несчастных, спасать дом. И ладно бы, если только несколько дней…
— Ладно, понял, — вздохнул он. — Но, может, не сейчас?..
И лукаво прищурил один глаз. У-у-у, змей-искуситель!.. Я с трудом собрала всю свою волю в кулак и решительно удрала вниз подальше от соблазнов. Он, надев штаны, спустился следом.
Пока я бродила по комнате в поисках своего плаща, Элвин совращал меня с пути истинного, как умел, но мне, к большому сожалению, пришлось проявить врожденную твердость, дабы вернуться к себе. Так мой дом вдруг стал не моей крепостью, а моим слабым местом.
