Пройдя мимо их столов, он подошёл к карте, которая висела на стене и была утыкана разноцветными флажками. Некоторые были связаны нитками, тоже разного цвета.
Карта была небольшой по охвату территории и ограничивалась Ленинградской областью. Зато масштаб был довольно крупный — карта занимала почти всю стену.
Морев бегал глазами по местам, где ранее проходили тренировки Филипова. Эти места собраны из показаний вояк типа Седого, которым посчастливилось учиться выживать у ангела.
По большей части это были различные отслужившие своё военные объекты, причём как времён Великой Отечественной войны, так и брошенные после распада СССР, расформированные в первые двадцать лет федеративного режима. Также совершенно неприметные места, такие, как большие поляны среди леса, либо места со своеобразными рельефом или характеристиками: небольшие горы, карьеры, болота, острова среди залива и на Ладоге.
Прицепиться не к чему. Ни одной подсказки, кою так жаждет Филимонов, да и что греха таить, сам Морев, было взять неоткуда. Тыкать пальцем в небо нет ни возможности, ни человеческих ресурсов. В случае чего можно вызвать спецназ, но бросать его неведомо куда нет смысла — они могут понадобиться в совершенно другом месте.
Взгляд Морева переходил от одного флажка к другому, следуя за нитями, за направлениями перемещений, просто по часовой стрелке. В голове непрерывно звучал вопрос: «Ну, где же вы спрятались?», но ответ на него не приходил. И это раздражало. Не сильно, но назойливая мысль о совершенном бессилии не отпускала.
Следующий день ничего не изменил, тишина становилась всё более звенящей. Пятый день, шестой, седьмой — ничего.
Напряжение росло.
Звонил уже трижды Лужецкий. Директора интересовали хоть какие-то сдвиги, но их не было. Ничего. Гоняли все ресурсы, проверяли с помощью спутников каждую пометку на карте, подняли на уши всех лесничих, егерей, директоров и смотрителей заказников, охотников и дачников.
Радовало одно, хотя радость сомнительная — искала пропавших не только СБ. На пятый день после пропажи в один из отделов милиции пришли разволновавшиеся родители троицы учеников «Филипова», а ещё раньше — на второй, родители Валдайцевой Кристины — «Агаты».
Если первые почти не волновались, ибо привыкли, что их уже выросшие дети частенько сбегают в леса и там пропадают, то родители Валдайцевой не на шутку были напуганы. Их отправили ожидать положенные трое суток с момента пропажи, но в СБ информация пришла моментально. По прошествии отведённых законом трёх дней родители пришли вновь, оформили все надлежащие бумаги.
Родители же Вихрова, Селиной и Диброва просто разволновались — обычно дети предупреждали, а тут просто ушли спозаранку, даже записки на столе не оставили. Необычно это. Вот и решили на всякий случай подстраховаться, предварительно посоветовавшись.
Но шли дни, а результаты поисков были нулевыми.
* * *
Морев стоял на крыльце «ЦПД» и смотрел на накрапывающий дождь. Вдоль тротуаров уже налились небольшие лужи, волнуемые падающими каплями. Дул прохладный ветерок. Питерская погода — что с неё взять?
Хлопнула дверь, Морев оглянулся — на крыльце стоял запыхавшийся Петренко, один из «радистов». Глаза его горели.
— Есть возмущение!
— Где?
— Сапёрное. Бывший военный городок. Точнее рядом с ним, три-четыре километра севернее.
— Общий сбор!
Три-четыре километра севернее н.п. Сапёрное
Вся живность, что была минуту назад на небольшой полянке посреди леса, либо затаилась, либо постаралась удрать как можно дальше. Птицы вспорхнули с веток и метнулись во все стороны, совершенно не понимая, что происходит. Они просто почувствовали некое дыхание чего-то совершенно чуждого их природе. Что-то другое, что готово было извергнуться здесь и сейчас на этой тихой лесной полянке. Совсем крошечной — не более ста квадратных метров, с высоты которую даже и не увидеть, так как в свободное пространство склонились окружающие лужок деревья.
Воздух посреди полянки дрогнул и сквозь вибрацию стали проступать совершенно иные, абсолютно чуждые лесному пейзажу картины. Там в полупрозрачном мареве виднелись горы вдалеке, истекающие реками огненной лавы. Низкие облака бурого цвета плыли над теми горами. В зыбком воздухе возникла тень. Она приближалась и становилась плотнее, темнее, контрастнее.
На траву полянки ступил грубый кожаный сапог. Существо из иного измерения вдохнуло полной грудью свежий воздух. Картина позади него таяла. Когда же огненные пейзажи пропали полностью, существо огляделось и смело шагнуло в сторону близлежащего брошенного военного городка.
Портал закрылся, но он успел пропустить в этот мир достаточно горячего смрадного воздуха, отчего трава в месте соприкосновения миров мгновенно пожухла.
* * *
Семангелоф наблюдал, как с Арвингом работает его брат. Сеной показывал парню очередную тонкость. Как и надеялись Хранители, сын Люцифера был сыном своего отца — меч в руке лежал уверенно, тело быстро привыкало пользоваться оружием. Несмотря на то, что прошла всего неделя, Арвинг быстро схватывал уроки. Очень быстро. Меч Света дали ему в руки лишь единожды — как катализатор памяти крови, тела и души. Он сработал как надо, пусть и не признал юного ангела как хозяина, но дал толчок, запустивший дремавшие внутри Арвинга процессы.
Семангелоф сразу же увидел, как тлевшая лучина души вспыхнула факелом. Внутренний огонь в нём не слабее, чем у его отца — это хорошо. Это даст ему больше шансов не умереть.
Сам же Арвинг принимал каждое новое ощущение с опаской и осторожностью. Порой нервы парня не выдерживали, он начинал уходить в себя, а вместо него наружу вылезал тихий, но опасный хищник. Тут оба Хранителя закусывали нервно губу — вот об этом они не подумали. Ещё никогда не случались союзы валькирий и Хранителей. Поэтому Арвинг уникальное создание, коего раньше никогда не бывало. Во-первых, Хранители никогда не продолжали свой род. Во-вторых, валькирии никогда не рождали мальчиков. И поэтому даже многомудрый Семангелоф не знал, как объяснить данное альтер-эго Арвинга, которое служило ему чем-то вроде телохранителя.
Также сбылось опасение Хранителей о потере ими своих сверхъестественных сил — они покинули их три дня назад. Сеной перенёс это спокойно. Семангелоф же погрузился как бы в депрессию. Мир стал удивительно пустым и маленьким. Ровно таким, как видят и ощущают его люди…
И вот Семангелоф просто смотрел за тем, как Сеной учит Арвинга обращаться с оружием. Работать мечом последнему нравилось, но что-то всё же не так в его поведении. Семангелоф не находил ответа на этот вопрос. Складывалось ощущение, что меч не устраивает Арвинга, что это слишком просто для него. Мысли путались, несмотря на то, что их было возмутительно мало и все они были свои. Как люди только так живут?..
