— Ну ты же просила живую и мертвую воду?
— Просила.
— Ну дело в том, что отец ее мне не дал. Я его сегодня весь день уговаривал, а он уперся как последний… и ни в какую. Мне только и удалось его уговорить, с тобой встретится. Так что я тебя провожу, а там сама попытайся. Других вариантов у меня нет.
А с другой стороны, не зря умные люди говорят, хочешь что‑то сделать хорошо, сделай сам.
— Пошли, — обреченно вздохнула я и Ветер запел.
— Братец месяц от порога проложил тебе дорогу, ты смелей по ней ступай, на встречу солнцу поспешай.
А затем в небе, точно напротив моей избушки, появился месяц, и осветил прямым, как у прожектора, лучом мое крыльцо. Пятно света несколько секунд висело в воздухе на уровне крыльца, а затем вытянулось до горизонта серебристой тропинкой, зависшей прямо в воздухе. Это было очень красиво. Завораживающе. Так и хотелось взять в руки кисти и краски и начать рисовать эту лунную дорожку, разлитую в лесном море. Или переложить эту красоту на музыку, зашифровав ее языком нот. Много чего хотелось сделать, кроме одного. Становится на эту дорожку и шагать по ней в неведомую даль. То есть не хотелось делать именно то, что мне видимо делать предстояло. В прежней жизни, той самой, где я была серенькой секретаршей в серенькой фирме и каждый день мечтала о новой жизни, я не боялась высоты. Нет, я, конечно, не прыгала с парашютом, не залазила на крыши небоскребов без страховки, но и, стоя на балконе девятого этажа и глядя вниз, не падала в обморок. И вообще высота мне нравилась, если в наличии имелись правильные средства индивидуальной защиты и страховка, но здесь, здесь я начинала высоту ненавидеть. Сначала ступа без ремней безопасности, потом стеклянный мост до острова Буяна, теперь вообще дорожка из света. У каждого человека есть предел стойкости, и мой был где‑то очень недалеко. Вот буквально на расстоянии шага. Желание просто отрубить царевичу голову, без всякой воды, стало практически маниакальным. У меня даже руки зачесались. А Ветер смотрел на меня, радостно улыбаясь, и настойчиво призывая идти вперед.
— Может я ступу возьму? — внесла я рациональное предложение (мирится лучше со знакомым злом)
— Нет, ступу нельзя. К нам только по лунной дорожке можно пройти. Еще можно пройти по дождевой дорожке, по облакам и молниям, но они совсем не удобные. Мы с братьями посоветовались и решили что лучше лунная.
— С братьями? — я решила тянуть время до последнего.
— С Громом и Месяцем. Он тоже наш брат. А Ливень еще не вернулся.
— Какая у вас семья большая. Дружная наверное?
— Дружная. Но свои ссоры тоже бывают, куда ж без этого. Вот например…
Мой замысел почти удался, но братец месяц бросил еще один луч на лицо Ветра и тот опомнился.
— Что же ты стоишь? Ступай на дорожку и иди. Месяц тебя сам выведет куда надо. Это недолго, не волнуйся.
Я поняла, что отступать мне некуда и вообще надо доказать этим местным, что человек цивилизованный еще способен на что‑то большее, чем виртуальные подвиги в компьютерном мире. Я глубоко вздохнула, досчитала до десяти, закрыла глаза и сделала шаг. Дорожка мягко спружинила под моими ногами, как резиновый мягкий коврик. Продолжая медленно и глубоко дышать, я осторожно открыла глаза и, стараясь не смотреть под ноги, двинулась вперед.
Вы, наверное, замечали, как отличаются друг от друга город дневной и город ночной. Стоит ночи опуститься на знакомые до малейших деталей улицы, и ты словно попадаешь в другой незнакомый мир, ориентирами в котором служат освещенные витрины магазинов. Лес ночной отличался от дневного леса еще сильнее, и мерцающая дорожка под моими ногами скорее усиливала эту разницу, а не уравновешивала различия. Еще утром такие безобидные милые березки обернулись корявыми монстрами, тянущими ко мне свои руки — ветви. Где‑то недалеко мрачно и зловеще ухал филин и, казалось, что весь лес шепчется за моей спиной, предрекая мне несметные ужасы. Я не срывалась на бег, только потому, что знала — далеко не убегу. Не потому что мои преследователи бегают быстрее (хотя бегать быстрее меня вообще не сложно), а потому что моего запала надолго не хватит, и я свалюсь метров через сто. Ну и потом какая — никакая гордость не позволяла так позориться. Нет, я не возлагала все свои надежды на благородство братца месяца, просто я верила в то, что такой ценный и важный кадр, как Баба — Яга, будут беречь. Ну должен же человек верить хоть во что‑то, шагая по ночному лесу на встречу с незнакомым мужчиной.
Дорожка бежала между деревьев, плавно поднимаясь вверх и полого спускаясь вниз, извиваясь и петляя, и пейзаж по обеим ее сторонам менялся быстро, как прокручиваемые на высокой скорости картинки. Чтобы как‑то скрасить свое путешествие я напевала под нос все детские песенки, которые могла вспомнить и старалась не вертеть головой, помня о своей склонности к морской болезни. Наконец дорога сделала плавный поворот, и я оказалась перед водопадом. Падающий с какой‑то невообразимой высоты он сверкал и переливался всеми цветами радуги подобно драгоценному камню, и я даже обрадовалась, что мне не пришлось увидеть при солнечном свете, потому что даже сейчас в приглушенном сиянии месяца свет его был пусть и мягким, но ослепительным. А еще водопад пел. Тысячи струй, сталкиваясь между собой, наполняли воздух мелодичным перезвоном. Я стояла в облаке мельчайшей взвеси сверкающей воды, открыв рот и любуясь этим светомузыкальным представлением и забыв самое себя, пока не услышала весьма язвительное:
— Милый наряд. Тебе идет.
Я машинально себя оглядела и только тут до меня дошло, что в гости я отправилась в том же, в чем выскочила из дома, а вернее прямо из кровати. На ногах у меня были теплые махровые носки в красно — белую полоску, которые я надевала, чтобы не мерзли ноги, а верхняя часть наряда была представлена трикотажной кофтой от пижамы. Причем для удобства кофта была на размер больше. И к тому же была она вся в веселых розовых слонятах. В общем тот еще наряд для соблазнения. Возможно голые ноги и добавляли в мой образ некоторую сексуальность, но отсутствие прически и макияжа сводило этот эффект на нет. Давно я не чувствовала себя так неловко, примерно со времен начальной школы.
— Особенно слоники. Прямо под цвет глаз.
Видимо только в этой перевернутой реальности розовый был самым выгодным цветом для обладательницы карих глаз.
— Доброй ночи, — решила я начать с вежливости.
— Доброй ночи, — голос сменил язвительность на улыбку.
А потом передо мной появился он. Прямо из водопада сформировалось благообразное (более подходящего слова и не придумаешь) лицо, нос с горбинкой, немного раскосые глаза и роскошная борода, состоящая из тех самых поющих и сверкающих струй.
