— Я не смогу жить, шарахаясь от каждой тени и боясь все время. Я должен посмотреть в глаза своему страху, чтобы освободиться от него. Спи…
Он натянул на наемницу плащ, укрывая.
— "В ночь под одним плащом, в смерть под одним плащом"…
— Что? — прошептал с другой стороны Корнелий.
— Тьермэй… один мой друг любит стихи.
— А-а… — он глубоко и мерно задышал. Аррайда тоже заснула. А разведчик лежал и смотрел перед собой, пока не пришло время сменить его.
Утро не наступило. Просто девушка-редгард проснулась и поняла, что пора. Она растолкала разведчика; Корнелий не спал и так. Подал знак: все спокойно. Они позавтракали сушеной скрибятиной и запили флином. Двинулись.
Два часа дороги.
Короткая сшибка, если не удалось избежать.
Очистить мечи. Убрать трупы. Тихо?
Подобрать стрелы.
Зарубкой в мягкой породе отметить тупик или поворот.
Обновить заклинания.
Проверить карту.
Дорога.
Привал.
Монотонная капель со свода.
И снова — шлепанье воды или скрип песчаника под сапогами. И все нарастающее ощущение чужого присутствия. До тошноты.
В какой-то момент легионер поймал Аррайду за локоть, заглянул в глаза:
— Что?
— Оно… он знает, что мы здесь.
— Знает.
Плечи Корнелия на секунду опустились и тут же расправились:
— Держись, девочка.
— Я держусь.
Сзади тяжело дышал разведчик.
Воздух раскалился, как в наполненных огненными атронахами коридорах Андасрэта, даже сквозь эбонит пробивался запах железа и огня. Непроизвольно Аррайда запустила развеяние магии. Словно метлой, заклинание вымело прямой коридор перед ними. Отряд ускорил шаги.
Святилище. Каменные узкие мосты. Огненные озера, смердящие серой. Замороженные ряды пепельных упырей. И вкрадчивый шепот:
— Добро пожаловать, господин…
Звяк черных колоколов. Гобелены, похожие на дымно-алый огонь, колыхнувшийся над горящими лесами. И трехглазый рогатый идол на многогранном возвышении. Бурый, точно запекшаяся кровь. А по сторонам — чаши с горящим маслом и неизменные каменные корыта для корпрусного мяса. А может, гробы.
— Опусти оружие, я не причиню тебе вреда.
Взгляд метнулся на голос.
— Ты лжешь!
— Нет, Неревар Индорил аль Ресдайния.
— Тогда сними маску.
— И ты.
Почему Аррайда нисколько не удивилась имени, которым жрец ее назвал?
А вот спутники… Они словно обратились в стеклянные статуи… удивительно живые, с выражением мучительной боли и желания освободиться на искаженных лицах… Застыли в рывке, в позе, в которой человек может продержаться доли секунды.
"Погибель магов" выхлестнула вперед:
— Тварь носатая! Отпусти их!
— Позже.
Усталый голос. Без капли угрозы или вызова.
— Я не хочу, чтобы нам мешали.
Жрец снисходил к Аррайде: метался вокруг ног стянутый поясом серый балахон, качала отростком уродливая серая маска на лице, метались украшенные блеклой тесьмой широкие рукава. Он был похож на ветку, которую зачем-то одели и научили ходить. И она сразу забыла — как это делается. Но было в слуге Шестого Дома некое странное величие. А потом он потянул маску с себя, и Аррайда увидела его лицо.
— Ты можешь убить меня, когда захочешь. Или оставить в живых. У меня есть приказ не трогать тебя.
— Чей?
Жрец мимолетно улыбнулся рубиновым глазам идола.
— Зачем ты кралась, как вор? Ты здесь желанная гостья.
— Как те патрульные… которых ты убил?.. Угостишь? — короткий кивок в сторону горки перламутрово-сизого корпрусного мяса в корыте.
Дагот Гарес засмеялся.
— Что ты! Ты достойна большего.
Мир словно застыл: стал тягучим и стеклянистым, заботы отодвинулись, шум исчез. И в этом странном мире, где просто поднять руку уже подвиг, сухие пальцы Гареса прикоснулись к пряжке ее шлема.
Клацнул о пол эбонитовый горшок, откатился и остался лежать, уронив ремешки. Рука Гареса невесомо скользнула по Аррайдиной щеке.
— Ты красивая.
Волшебник вытянул из-за пояса измятый коричневый кусок пергамента:
— Бери.
Щелчок пальцев, и шар золотого огня повис над ней, чтобы было удобно разглядеть неровные строчки. Прижав клеймору локтем, наемница развернула письмо:
"Лорд Неревар Индорил, Ресдайния
Мой господин, друг и спутник
Когда-то мы были друзьями и братьями, Лорд Неревар, в войне и мире. Никто не служил вам лучше, никто не был так предан. Все, что я делал, я делал по вашей воле, в ущерб мне и моей чести.
И все же в шахтах Красной Горы, вы сразили меня, когда я охранял сокровища, хотя именно вы заставили меня дать клятву защищать их. Жестокий удар, горькое предательство с вашей стороны.
Но помня о нашей старой дружбе, я мог бы простить вас, и снова вознести вас. Шестой Дом не умер, он просто спал. Теперь пора очнуться от долгого сна и освободить Морроувинд от чужеземных правителей и лицемерных духовников. Когда страна будет очищена от лживых друзей и жадных воров, дети Велота разобьют новый сад изобилия в этой пустыне.
Вернитесь к Красной Горе, мой старый друг. Ради братства и чести, что объединяла нас когда-то, я дам вам былую власть, если только вы поклянетесь быть мне верным другом. Путь к Красной Горе неблизок и опасен, но если вы достойны, вы обретете мудрость, верного друга и власть, достаточную для того, чтобы править миром.
Как всегда, ваш смиренный слуга и верный друг,
Лорд Ворин Дагот, Дагот Ур"
— Ты придешь? — с тревогой в голосе.
— Нет.
— Своим отказом ты причинишь боль моему господину. Тебе придется прийти.
— Нет.
Дагот Гарес вдруг резко притянул ее к себе и впился в губы губами.
Письмо полетело под ноги.
Жрец согнулся, получив коленом в пах. Девушка отскочила, выставив клеймору между ним и собой.
— Н-не трудись… — прошипел он. — Я проклинаю тебя на корпрус. Ты придешь к Дагот Уру — или умрешь.
В ушах звон. Будто маленькие стеклянные шарики падают на серебряной блюдо. Или дождь молотит в Балморе по водостокам. Хлещет вода.
"Лландрас…" Плоть сползает с костей, идя пузырями.
— Он не придет. Я прочел залинание изгнания нежити.
Легкий стеклянный клинок тяжелей железа. Он оттягивает руки к земле. И боль очередного вещего сна готова склеить веки. "Погибель магов" кромсает плоть Гареса сама по себе, без веления рук и воли. Пепельные упыри по сторонам начинают оживать, рваться из корки пепла. А Аррайда то ли бредет, то ли летит, спотыкаясь, вверх — к пепельному идолу, вовсе не такому живучему, как заколдованное тело жреца, насаженное на клеймору. Удар наруча. И во все стороны летят кровавые осколки. И упыри Иллуниби не оживут никогда.
